Дочка беллы ахмадулиной. Интервью с дочерью Беллы Ахмадулиной Елизаветой Кулиевой: "Не поддается счету тот, кто – один". Такой сложный человек, как мама, ощущавший внутреннее одиночество, свою обособленность и странность, не нуждался в дружбе в обыденном
10 апреля – первый день рождения Беллы Ахмадулиной, отмечаемый без нее. После ее ухода. Поэту, которому «с небес диктовали задачу», исполнилось бы 74. Год назад, примерно в это же время мы условились с Беллой Ахатовной сделать книгу бесед. Из-за проблем с глазами Ахмадулина давно не писала, а рассказать – о, рассказать было о чем! Она была полна энтузиазма, в замечательной форме. В нетерпении по телефону принималась говорить о том, что предназначалось для книги. Потом заболела… Теперь представляется особенно драгоценным все, что связано с именем Ахмадулиной. В Лизе Кулиевой не сразу бросается в глаза недерзкое сходство с мамой. Но – какой-то поворот головы, вдруг та же модуляция голоса, смех – и на мгновение перед тобой словно Белла, не повторенная (кто бы посмел на это посягнуть!), но передавшая младшей дочери то, что сама называла «метой нашего единства». Сегодня Елизавета Кулиева в эксклюзивном интервью «НГ» рассказывает, какой была их с сестрой Анной мама в жизни.
– Несколько лет назад в интервью журналу, который мы издавали, Белла Ахатовна назвала свою любовь к вам кроткой и добавила, что, кроме этого чувства, больше ни в чем вам не содействует. Насколько это много – кроткая любовь Беллы Ахмадулиной?
– Попытаюсь объяснить, что такое, по моим ощущениям, кроткая любовь в мамином понимании. В детстве сама она пострадала от удушающей любви, которая свойственна многим родителям. Это такой переизбыток чувств, подавляющий чрезмерной опекой. Бабушка была очень энергичным, волевым человеком. Вероятно, ее желание проникнуть во все закоулки существования дочери пугало маму, особенно если учесть необычность ее натуры, тонкость психики, потребность побыть наедине со своими мыслями.
Маме не хватало личного пространства, она ощущала повышенную заботу как зло. Поэтому всегда боялась наседать на нас со своей любовью, старалась дать детям больше воздуха. В ее случае кроткая любовь подразумевала очень сильные чувства, но при минимуме явного пригляда. Мама совершенно осознанно, четко формулируя для себя, предоставила нам немалую свободу.
– И вслух говорила это?
– Напрямую – нет. Никогда не сетовала: в детстве меня запрессовали… Но по ее поведению, привычкам, по тому, как ценила собственное уединение, уважала наше, вообще любого человека, это можно было понять.
А «содействовала – не содействовала» – отдельная тема. Мы с Аней, сестрой, росли в специфической атмосфере. Дача в поселке писателей, литераторский дом у метро «Аэропорт»… Повсюду нас окружали хнычущие, избалованные, несамостоятельные «писательские детишки». Я уже в детстве со взрослым сарказмом их так называла, подцепив выражение от мамы. Вот это – неприятие всякого блата, связей, использования известности родителей – она не раз артикулировала. Ей казалось стыдным «поступать» детей в институт, как-то пристраивать. Нельзя, нельзя, нельзя. Мама была абсолютно права. Мы сами решали, кем будем, сами разбирались со своими институтами. Сейчас я даже горжусь, что никогда не цеплялась за мамино имя.
– Мысль о «присмотре небес» за собой не раз возникала в стихах Беллы Ахмадулиной. Как вы думаете, сейчас она сама с небес хранит вас? Оберегает от разных напастей «двух девочек, замаранных малиной»?
– Мы с сестрой обе верующие, хотя по-разному. Аня склонна к православию, мне ближе индуизм. Я скорее поверю в реинкарнацию, чем в то, что мама смотрит на нас с небес. Нет, я не представляю, что она сидит где-то на облаке. По-моему, после смерти человек перестает быть собой, но остается его энергетика. Все, наверное, остается, перетекая в какое-то иное качество.
– Что для вас означает физическое отсутствие мамы – вне зависимости от того, что она великий поэт? Или все так сплетено, что даже для вас одно от другого не отделимо?
– Прошло всего несколько месяцев, как мамы не стало, и сейчас мы просто ощущаем на месте сердца зияющую дыру. Мне кажется, минует еще полгода-год и я пойму: мама во всем, что в мире, вокруг. Почувствую ее перетекание в меня, в Аньку, в каждую окружающую вещь… Так будет. Пока же ее физическое отсутствие – провал, огромная пустота. А то, что мама – большой поэт, так мы с детства хорошо научились отделять одно от другого. Я и Аня чувствуем себя не детьми великого поэта, а детьми своей мамы. И при этом знаем, что она – великий поэт. Для нас это совершенно не сплетено. Да и глупо было бы жить, постоянно держа в голове, что ты типа… наследный принц.
Я была маленькой (лет шести или семи), когда после поэтического вечера в громадном зале ко мне подбежала незнакомая женщина с выпученными глазами и прокричала: «Ты знаешь, что твоя мама великая?!» Я не поняла, чего она от меня хочет, но инстинктивно уловила тут некую тайну, даже драматизм. Впервые люди косвенно донесли до моего сознания: мама принадлежит не только нам с Аней. Безусловно, я видела: она стоит на сцене, произносит красивые, непонятные слова, слышала восхищенные аплодисменты, однако не умела сопрячь все это с откуда-то выскочившей чужой тетей. Не умела и все-таки испугалась: что-то способно украсть у нас маму.
Своеобразным подтверждением служит история, которую на днях мне напомнила Аня Фейгина, дочь художника Моисея Фейгина. Она нам как близкая родственница – в детстве часто оставляли с ней. Примерно в тот же промежуток времени я спросила Аню: «А ты известная?» Она решила, что меня успела испортить громкая ахмадулинская слава. Ответила: «Вот ты меня знаешь? А Анечка? А Белла?» Я кивала. «Ну, значит, известная». То есть она восприняла мое любопытство как неправильное, обидное. Но теперь понимаю, что я имела в виду другое. Видимо, обеспокоилась, заподозрив: вдруг и Аня Фейгина известная? Тогда ее тоже могут украсть?
Ваш вопрос, если вникнуть, одновременно концептуальный и очень личный. Мы как раз ночью с сестрой обсуждали что-то подобное. Не знаю, как у детей других знаменитостей; у нас, определенно, на первом месте – мама. В день похорон некоторые люди, подходя ко мне, произносили: «Лизочка, соболезнуем. Ушел гениальный поэт». При чем здесь поэт? Я маму потеряла. Белла Ахмадулина останется в русской литературе. А мамы уже не будет.
– Свои последние месяцы Белла Ахатовна провела с вами в Переделкине на старой писательской даче. Вы узнали о ней что-то, чего не знали прежде? Сделали маленькие запоздалые открытия о ее характере, натуре, вообще-то не поддающейся разгадке?
– Каких-то особых открытий, пожалуй, не было. Все-таки мы с мамой знакомы 37 лет. (Смеется.) В начале лета мама себя неважно почувствовала. После больницы мы решили, что лучше всего ей будет на даче. Целый день мама проводила с Катей, женщиной, помогавшей в доме. Ежедневно из Москвы приезжали дядя Боря (Борис Мессерер. – «НГ») и Аня. Мы с Володей, моим мужем, возвращались с работы часов в девять. Мама терпеливо ждала вечера. Момента, когда все соберутся на веранде за столом. В ушах звучит ее голос, то, как она церемонно произносит: «Мы будем ужинать?», «Что у нас на ужин?» На самом деле ели мы с Володей мясо, какой-нибудь салат, пили вино… А мама смотрела на нас и в лучшем случае потягивала пионерский кисель. У нее была диета.
Разумеется, ритуал соблюдался в незатянувшийся счастливый период, когда, казалось, ее здоровье идет на поправку. Мама шутила, дурачилась за столом, нежно предлагала: «Давайте дразнить Володю». Вы ведь знаете, она в значительной степени была артистом, считала, что человек – это театр для других, и теперь – два часа до отбоя в 23.00 – вдохновенно выступала со сцены, наслаждалась тем, что опять в центре внимания. Она жила в художественном мире, культурный контекст был ее реальностью, средой обитания, а мы, сидящие за столом, являлись больше людьми иной, современной стилистики. Непередаваемые мамины монологи в столь насыщенном, концентрированном виде были почти передозировкой. Даже я, о многом слышавшая прежде, была изумлена этими тоннами информации.
Последний, о ком она рассказывала за два дня до смерти, был Кирилл Ласкари, известный питерский хореограф. Я мельком обронила, что накануне виделась с его сыном, тоже Кирой. Мы дружим. Мама вдруг ожила, стала вспоминать, как Кира был маленьким, как она с дядей Борей гостила у Ласкари в Ленинграде. Этот город постоянно фигурировал в маминых разговорах. У них в Питере – уйма друзей. В одного – врача-отоларинголога Алика Левина – мы все были прямо влюблены. Такой элегантный господин с трубкой. Мама называла его «доктор ухо-горло-ноги», потому что Алик обожал мюзик-холл, и его жена Наташа в нем танцевала. А больница имени Ленина, где Алик работал, смешно именовалась «больницей имени Левина».
Вы спрашивали про открытия, которые я для себя сделала. Не знаю, как назвать эту черту… Непосредственность? Товарищеская отзывчивость? Жизнелюбие? Вроде все это для меня не являлось новостью. Но я была почти растеряна, услышав, как мама, уже совсем слабая, разговаривала по телефону с Азариком (Азарий Плисецкий – брат Майи Плисецкой и двоюродный брат Бориса Мессерера. – «НГ»). Азарик работает в школе-студии Бежара в Лозанне. Во время маминой болезни он с Михаилом Барышниковым совершал турне по Южной Америке и буквально через день звонил. Мама очень любила Азарика, его бодрые звонки с подробными отчетами о поездке просто продлевали ей жизнь. Незадолго до маминой смерти Азарик позвонил, стал описывать: он сейчас в белых штанах, сидит под пальмой, солнце бьет в глаза, они пьют кофе… И мама, которой плохо, развеселилась, радовалась, словно сама наслаждается этой экзотикой… Приехав на похороны, Азарий заметил: «Белла разрешала нам делать вид, будто она не знает…» Очевидно, так и было.
Как-то Азарик сказал маме, что Барышников передает ей привет и слова восхищения. Она так забавно отреагировала: «Удивительно, я думала, он меня не помнит». Как это ни покажется странным, на каком-то этапе она действительно стала чувствовать себя немножко забытой. Из-за проблем со зрением не писала: не умела сочинять «в уме» – творческий процесс был накрепко связан с рукой, авторучкой. Мама не жаловалась, но из обрывков фраз нельзя было не понять, что грустит по публичности, от которой прежде уставала. И серьезно размышляет о своем значении в литературе.
Еще об открытиях. Или не открытиях? Маму побаивались за ее проницательность. Считалось, что она, подобно рентгену, видит людей насквозь. У мамы существовало определение: «доброкачественный человек». «Недоброкачественных» она раскусывала, как ясновидящая. Я всегда удивлялась, что зоркость, чутье в ней непостижимым образом сочетаются с простодушием. Не подозревала только его масштабов. В последние месяцы, когда мы тесно соприкасались, мамина обезоруживающая доверчивость меня на каждом шагу прямо-таки сражала.
Обычно все зависело от ее отношения к человеку. Если она была к нему расположена, то доверяла восторженно, безгранично. Если же возникало негативное отношение (причем часто необъективное, необъяснимое), тогда – абсолютнейшая неприязнь. Она не грубила – хотя и резкость позволяла себе, сталкиваясь с негодяями. Но мама делала отчужденное, мрачное лицо, как бы выражающее: мне с вами так скучно. Слово «скучно» было определяющим в ее отношении к немалой части человечества. Это не значит, что она кого-то презирала. Просто не находила точек соприкосновения…
– Вряд ли вы робели перед мамиными знаменитыми друзьями, рядом с которыми росли. Но сама Белла Ахатовна, застенчиво (или надменно) предпочитающая «отстраненное обожание» великих – Пастернака, Ахматовой, возможно, считала, что детям полагается сидеть тихонько и впитывать. Мама поощряла ваше присутствие при разговорах завсегдатаев дома?
– Специально нас с Анькой не приглашали: давайте побудьте со взрослыми. Но и никаких «тихонько» с маминой стороны не звучало. В комнате, где мы разговариваем, устраивались огромнейшие собрания. Аксенов, Войнович, Вознесенский, Рейн, Окуджава… Дым стоял коромыслом. Мама иногда отгоняла его рукой: плохо для детей… Нас не принуждали слушать, сидеть. Когда кто-то обращал на нас внимание, хотел развлечь, поиграть, мама была довольна. Когда нам с Анькой надоедало, мы вставали и уходили гулять…
В Переделкино, как правило, приезжали по выходным и на каникулы. А жили на Черняховского. С няней, к которой относились, как к бабушке. Мама большую часть времени проводила у дяди Бори на Поварской. Ясно, мы скучали, хотелось чаще быть вместе, но так получилось. Контакт все-таки оставался постоянным. Мы подолгу застревали в знаменитой мастерской. При нас там собирались участники «Метрополя». Конечно, толком мы мало что понимали, но замечали удовольствие взрослых от работы, их подъем. Наблюдали и то, что произошло вслед за выходом журнала. Точнее, даже не наблюдали – почувствовали на себе. Люди, которые мне нравились, и их дети, с которыми была не разлей вода, исчезли, испарились. Войновича выкинули из страны, Аксенова вынудили не вернуться. Для меня происходившее стало настоящей детской травмой. Я очень дружила с Олей Войнович и Ваней – внуком Майи Аксеновой. Не забуду ощущение ужасной потерянности. Никак не вмещалось в голове: почему их нет, почему больше не приедут, почему я их никогда не увижу, почему нельзя общаться, звонить?
Каким образом нам все объясняли? Не представляю. Я чувствовала, что у мамы появился за нас с Анькой страх. Ведь уехавшим, как потом узнали, угрожали, их шантажировали: побойтесь за детей… Мама старательно ограждала нас от прямолинейных формулировок. Не хотела втягивать в ранний конфликт с социумом. Никогда не слышала от нее, например, что пионеры – г...но. Но мы отчего-то не сомневались: именно так считает. В начале 80-х предупреждающе звучало ее: «Не надо, не надо при детях». Видимо, опасалась за детскую психику, боялась раздвоенности: каково это, когда в школе об СССР говорят одно, а в реальной жизни происходит другое – из страны выталкивают замечательных людей?
– Белла Ахатовна следила за тем, как вы учитесь? Чем занимаетесь?
– Она даже изредка (смеется) подписывала мой дневник. Я его предпочитала не демонстрировать, потому что училась плохо. Зато сестра – хорошо. Мне ее в школе ставили в пример, и это страшно злило. Я росла жутко расхристанной, прогуливала занятия, не делала уроки, к школе относилась безобразно. Но мама меня не только не ругала – можно сказать, сознательно попустительствовала. Сколько раз я приезжала в выходные на дачу и оставалась до вторника. Мама писала классному руководителю записки, что я заболела. Ей хотелось, чтобы мы подольше побыли с ней, погуляли. Она нисколько не сомневалась, что такой невинной ложью нас не испортишь.
Единственный, кто в семье мог напустить строгость, – это дядя Боря. В детстве он был для нас авторитетом. Под его воздействием я посещала художественную школу, он со мной занимался, мотался на экзамены. Но я слишком ленива, чтобы монотонно работать, день за днем пачкаться в глине, краске. Меня тянуло то писать, то рисовать. Сейчас тот хороший период в моей жизни, когда могу одновременно заниматься и тем и другим. Я – арт-директор в старейшем русском рекламном агентстве «Бегемот», руковожу творческим процессом: вместе с копирайтерами и дизайнерами мы придумываем рекламу. А Анька после школы поступила в полиграфический институт – на художественное отделение. Так что мы обе отчасти пошли по стопам отчима. Дядя Боря перманентно пытался сделать нас дисциплинированными, лет с трех (спасибо ему) заставлял есть с ножом и вилкой. Он как раз внушал, чтобы мы не встревали в разговоры гостей, не перебивали взрослых, короче – вели себя вменяемо.
Как-то летом родители уехали в Ленинград. Мне было девять, сестре – четырнадцать. Нас оставили с Анель Алексеевной, мамой дяди Бори. Случилось бурное столкновение двух реальностей: отчаянно вольготной и другой – когда детей кормят по расписанию и вовремя укладывают спать. Анель Алексеевна, образцовая мать и чрезвычайно организованный человек, забила тревогу из-за того, что мы не пришли домой в девять часов. Мы не могли понять, в чем проблема. Мама очень рано объяснила нам, что нельзя совать пальцы в розетку, перебегать дорогу перед машиной и электричкой. Мы все уяснили. К чему лишний контроль? В знак протеста высыпали пачку соли в суп, который Анель Алексеевна сварила. Сейчас сознаю, что мы были жестокими детьми: Анель о нас заботилась, старалась изо всех сил. Последствий проступок не имел, хотя мама, вероятно, узнала.
Ее позиция, что нельзя мучить детей, что любое принуждение негуманно, оставалась незыблемой. В преддверии холодов мы зашли с мамой в комиссионку у метро «Аэропорт» в поисках дефицитных сапог. Высокая степень свободы привела к комичной ситуации. Я выбрала себе сапоги огромного размера. Они были изумительно красивыми. Но так велики! Мама, одевавшаяся неизменно элегантно, попыталась отговорить меня от дикой покупки, однако я настаивала, и она сдалась, не стала дожимать. (Смеется.)
Мама предоставляла нам свободу не в силу своей безалаберности или занятости – намеренно. Нам с ней крупно повезло, больше всех на свете. Она была хорошим воспитателем, направляя нас, может, и не совсем традиционными способами, но я не хотела бы оказаться на месте человека, которого воспитывали традиционно. Да, мама не интересовалась моими оценками, не помогала с уроками. Не настаивала: обязательно надо прочесть то-то и то-то… Но она дала правильное отношение к литературе. Я начала писать стихи, едва узнав буквы – в школу еще не пошла. С четвертого класса стала заниматься в литературной студии, побеждала в детских конкурсах. Происходило все как будто помимо мамы. Но кто бы сомневался: явно под ее влиянием. Мне кажется, родившись, я уже знала: литература – это здорово. В воздухе носились имена: Цветаева, Пушкин, Ахматова… Лет в десять заторопилась: надо срочно читать Гоголя, безумно интересно.
Кстати, о Гоголе. Когда мы с моей однокурсницей по Литинституту и близкой подругой Таней Семилякиной подрядились сочинять повести для девочек в издательстве «Росмэн» и взяли псевдоним Сестры Воробей, меня долго терзало: в голове вертелось – Елизавета Воробей, Елизавета Воробей… Откуда это имя? Зашла к маме, спросила ее. Мгновенная реакция! «Не Елизавета, а Елизаветъ. Ты забыла, как Собакевич хотел всучить Чичикову Елизаветъ Воробей, выдавая крепостную за мужчину?» А ведь мама перечитывала Гоголя за много лет до меня. У нее была мощная память. Не зря же свои стихи читала наизусть километрами.
А то, что можно не учить математику, практически – разрешено, тоже витало в воздухе. Непедагогично? Безответственно? Но, с другой стороны, что я от этого потеряла? Сама мама не единожды сетовала, что не может мелочь сосчитать в магазине, разобраться со сдачей. Но я-то знаю, ее мысли были заняты другим, она не хотела вникать в ерунду, сосредотачиваться на копейках. Мама была рациональным человеком, с математическим, как ни парадоксально, складом ума. Интеллект вполне позволял ей заняться высшей математикой.
При кажущейся отстраненности она была очень-очень разумна и позитивна. Некоторые знакомые предполагали, что ей будет не по душе мое решение поступать в Литинститут, из которого ее исключили за отказ вписаться в травлю Пастернака. Но мама всегда иронизировала над людьми, испытывающими на себе власть прошлого. Утверждала, что глупо жить воспоминаниями, когда можно жить сегодняшним днем. Сводить счеты с Литературным институтом, где когда-то была удушающая атмосфера или, как она говорила, «коммунистическая дурь»? Зачем?
– В общем, воспитательный процесс, пущенный или не пущенный на самотек, имел место. Чему еще вы научились у мамы?
– Я страдаю патологической аккуратностью – определенно в маму. И Анька не терпит бардака. Мама любила порядок. Идеальный порядок. На столе никогда не было завалов, вороха бумаг. Лишь лампа или свеча, ручка и стопка страниц, исписанных с одной стороны. Мама сочиняла на листах А4. Это было непременное требование к жизни. В конце 80-х, когда не только хорошая бумага – трусы и мыло пропали, друзья заказали для мамы у переплетчика большую толстую книгу в твердой обложке с пустыми страницами. В итоге ей стал пользоваться кто угодно, но не она. Сначала я сочинила свою первую сказку и нарисовала иллюстрации. Затем в тетради появилось несколько наших общих с мамой смешных стихотворений. В одну осеннюю ночь на даче мы с ней придумали историю про Пугливое Пугало. Мама рассказала ее Евгению Попову. Он решил сказку продолжить и записал в книгу. Родилась традиция: в книгу начали писать все, кто приходил в дом, – Андрей Битов, Виктор Ерофеев, еще кто-то…
Вот я размышляю: что нас трех объединяет? Мы все разные – мама, Аня, я. Однако есть семейная черта, она не... бац, генетически передана, мама нас так воспитала, что мы не способны на подлость. И я, и сестра не умеем плести интриги, кляузничать. На работе мне проще прямо врезать, чем действовать втихаря… Не было, чтобы мама, допустим, сказала: «Садитесь, девочки, я объясню вам, что такое хорошо и что такое плохо». Никогда – в назидательной форме, никогда – нотации, но все, что она произносила, было про это: человек обязан быть честным, великодушным; жадность, трусость, тщеславие отвратительны. Под «доброкачественностью» подразумевались открытость, неспособность на предательство, умение сострадать. То есть она нас конкретно воспитывала. В том числе упоминая о ситуациях и собственных поступках, когда проявляла эти черты.
Что еще мы точно взяли от мамы, так это хорошее отношение к собакам. Давным-давно зимой на даче она ежедневно или через день варила огромную лохань, кидая туда все, что имелось под рукой: кости, хлеб, крупу. Гигантский чан водружался на санки, она их тащила, а мы, маленькие, с мисками плелись следом в мороз с улицы Довженко на улицу Ленина, где обретались бездомные собаки. Аня восприняла невербализованный мамин наказ как призыв к действию: иди и спасай! У нее свои две собаки, при этом каких-то чужих везет в ветлечебницу, пристраивает по знакомым. Я тоже жалею животных, но сейчас у меня только кошка. Во время маминой болезни ее прозвали (маму это потешало) «маменькина кошка» за то, что ластилась, подлизывалась к ней и чуть что бегала жаловаться.
Испытывая слабость, мама не отпускала от себя старого игрушечного мишку. Сколько себя знаю, он существовал. Ребенком мама с ним играла, даже взяла в эвакуацию и привезла назад. Когда мы появились, мишка достался нам. Увидев его на даче, мама обрадовалась, стала ощупывать. Он вполне сохранный, только внутри все шуршит. Мама то и дело ласково гладила стеклянные пуговки и своим непередаваемым голосом произносила: «Ох, как я помню эти глазки!»
– Вам доводилось видеть, как Белла Ахатовна пишет?
– Мама не писала, находясь в одной комнате с нами. Это было бы неестественно. Но один-единственный раз так вышло. Мы вдвоем больше месяца отдыхали в Ольгине под Ленинградом. В мотеле не оказалось других номеров, нам дали двухместный. Тогда-то я видела: мама садилась вечером за стол и всю ночь работала. Я засыпала – она пишет, просыпалась – тоже пишет… Однако я меньше всего заморачивалась тем, что являюсь свидетелем таинства. Мне было 11, при мотеле держали конюшню, и лошади – это все, что в то лето меня интересовало.
– Белла Ахатовна отличалась беззаботностью в финансовых вопросах, сорила гонорарами, когда они появлялись. Конечно, в периоды безденежья ее выручал «дивный выбор всевышних щедрот: ямб, хорей, амфибрахий, анапест и дактиль». Но хватало ли этого набора на прозаический суп?
– У мамы, правда, бывали плохие времена: ей мешали работать, не давали печататься. Она сталкивалась с большими финансовыми трудностями. Однако нам с сестрой скорее надеть было нечего – мы быстро росли. Холодильник же никогда не пустовал. Тут мама как-то исхитрялась обеспечить нам сытое детство… А в целом бытовую неприспособленность она в себе даже культивировала. Такое требование к ней предъявлял талант. При первой возможности мама освобождала себя от решения материальных проблем, расчищая территорию для интенсивной внутренней жизни. Отказывалась от обременительной «опции».
– На Востоке есть пословица: «Даже черная ворона говорит вороненку: «Беленький ты мой». У вас в семье – наоборот. Сознавая свою непохожесть, Белла Ахатовна ассоциировала себя с белой вороной и горевала, что дети – в нее. «Непоправима и невероятна/ в их лицах мета нашего единства». Вы тоже думаете, что в маму «другие», и это трудно, с этим приходится жить?
– Тот факт, что в детстве я отчаянно пыталась доказать: ничем не отличаюсь от ровесников, есть – отчасти – утвердительный ответ. Довольно долго власть относилась к маме чуть ли не как к врагу народа. Нас в это не посвящали, но мы не были слепыми. Улавливали мамину странность, отстраненность, неприспособленность, знали, что она с определенной долей трагизма проецирует это на нас. Такая почва не могла быть неблагодатной для комплексов. Тупость: из-за них я даже стеснялась оглушительной маминой славы, громкой фамилии. Вопрос «А правда, что твоя мама Белла Ахмадулина?» меня напрягал. Маме принадлежат строчки: «Не поддается счету тот, кто – один». Она посвятила их Павлу Антокольскому, но это, безусловно, и о себе. Однако бесценность единичности понимаешь взрослея. Подростком же так хочется быть как все. Пойдя в школу, я завидовала другим детям: они такие простые, клевые, не захотят со мной дружить. Но они все захотели. Наше несходство, видимо, замечали только мы.
Все это в прошлом. Если человек вовремя не избавляется от детской (завышенной или заниженной) самооценки, он не может повзрослеть. Мы же взрослели быстро. Общеизвестно: все гении – дети. А раз ваша мама – ребенок, вы становитесь его родителями, которые не имеют права быть «другими». Они должны прочно стоять на ногах. Наверное, когда-то мы тоже были неприспособленными, пропускали лезущих без очереди, не могли за себя постоять. Но жизнь предъявила к нам свои требования, и сейчас, я думаю, мы не теряемся перед вызовами. Мы земные. При этом – умные, клевые, возможно, талантливые… Но мы не мама. У нас нет такого ошеломляющего дара, как у нее. Она человек абсолютно другого порядка. Гений. И было бы нелепым, не обладая маминым даром, быть «другими».
– Знаменитое «Всё более я пред людьми безгрешна,/ всё более я пред детьми виновна», написанное, когда вы были совсем маленькими, Белла Ахатовна как-то объясняла вам, повзрослевшим?
– Мама в разной форме давала нам понять, что ощущает себя виноватой. Она то горестно, то шутливо вздыхала: «Бедные, бедные дети!» (Смеется.) Это случалось и когда мы стали большими, самостоятельными… Где-то глубоко в ней жила установка, что материнство важнее всего на свете. А так как дар ненасытно требовал ее безраздельно, велел не отвлекаться, она корила себя за то, что обделяет нас вниманием.
Я не считаю мамино чувство вины оправданным. К ней нельзя подходить с общепринятыми мерками, как если бы была учительницей или бухгалтером. Насколько могла, мама вникала в нашу жизнь, следила за успехами. Ее восхищало, что я тяжело и много работаю. Когда, не выдержав марафона в издательстве «Росмэн», я сошла с дистанции, она стала робко надеяться, что займусь серьезной поэзией. Спрашивала: «Но ты пишешь? Пишешь?» Тут надо еще понимать подтекст. Писать – для мамы было высшим благом, все равно что для гурмана вкусно поесть, выпить отличного вина. Ее «ты пишешь?» равнозначно беспокойству обычной матери: «Ты сыта? Ты поела?» Однако и здесь мама не проявляла «опеки жгучей». Кротко – возвращаясь к началу разговора – надеялась, что у меня такая же потребность писать, как у нее. Но я сейчас почти не пишу стихов. Все разбираюсь в себе. (Смеется.) Принялась за прозу.
Была ли между нами доверительность, какая нередко возникает между мамой и девочками? Нет. Мы с Анькой ограждали ее от ненужных подробностей, не грузили своими проблемами. Безусловно, пока мама была относительно здоровой, мы не являли собой слишком уж трепетных, заботливых детей. Но мы всегда ее берегли. Так в семье было принято. Впрочем, мама видела насквозь... В разгар последнего экономического кризиса рекламная индустрия здорово пострадала. Для работающих в ней наступил непростой период. И тут мамин звонок: «У тебя нет денег, я знаю». – «Что ты? Есть. У меня все замечательно». – «Не надо обманывать. Приезжай и возьми». Как она учуяла? Явно же не ориентировалась в том, что рекламный бизнес едва не накрылся медным тазом…
– Почему-то кажется, что сколько бы ни было разных нюансов в вашей жизни, одно стихотворение «Ожидание елки» с его покоряюще-нежным рефреном «сестра и сестра», «дочери Елизавета и Анна» способно затопить любовью все невольные лакуны, возникавшие в отношениях с мамой. И вы не перестаете это ощущать. Верно?
– Да. И пусть все завидуют, что мама написала нам такое стихотворение. Это не только стихотворение – миг торжества. Мама признавалась нам в любви по-своему. Подтрунивая над американцами с их неизменным в фильмах: «Я тебя люблю». – «И я тебя люблю». Произносила: «Не хочу выглядеть глупо, как они, но все-таки я вас очень люблю».
Она умела устраивать праздники. На Новый год мы приезжали на дачу. В большую комнату вносили великолепную ель, ставили в углу. Это было обязательное событие – до тех пор, пока под окном не посадили маленькую елочку. Ее маме подарил рабочий Женя, который в наше отсутствие следил за домом, газовым котлом. Сначала мама с земли надевала на елку наконечник, позже становилась на табуретку, мы забирались на стулья. Через форточку протягивался провод с лампочками. У нас всегда были валенки, много пар. Мы в них влезали и, проваливаясь в сугробы, тянули к елке провод. Старались вовсю. Хотя какие мы были специалисты по электричеству. Учитывая, что мы – дети, а мама – поэт.
В последнее время она не встречала с нами Новый год. Стала все реже бывать в Переделкине. Мы без мамы наряжали елку. Видите, какая вымахала? Шары можно повесить только на нижние ветки. В этом году впервые после долгого перерыва поставили елку в комнате. В память о маме. У нас на участке росли две ели, мешая друг другу. Одна была ущемлена. Меня осенило: все равно погибать, так пусть умрет красиво. Мы ее аккуратно спилили, занесли в дом, украсили игрушками, цветными лампочками. У меня было такое чувство, что мама где-то рядом. Потому что, кроме нее, мне никто в жизни не наряжал живую елку.
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости
, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Белла Ахмадулина – русская поэтесса, писатель и переводчик, одна из величайших лирических поэтесс ХХ века. Ее стихи стали своеобразным гимном Советского времени, нелегкой жизни в этот период, и какого-то щемящего душу одиночества.
Рифмы Ахмадуллиной слышали даже те, кто никогда не брал в руки сборников ее стихов, ведь ими пропитаны лучшие советские фильмы. Например, стихотворение «По улице моей который год..» стало романсом в исполнении Аллы Пугачевой во всем известном, и одном из самых любимых фильмов советского времени «Ирония судьбы или с легким паром!».
Свои первые стихи она начала писать в далеком 1955 году, но уже тогда ее наивные и трогательные строки привлекли внимание публики и других, более именитых авторов. В то время про юную поэтессу еще не знали ничего, а вот сегодня она знаменита во всех странах бывшего СССР, поэтому про писательницу можно узнать все, даже такие мелочи, как рост, вес, возраст. Сколько лет Белле Ахмадулиной было на момент смерти, тоже не вселенская тайна.
Поэтесса умерла в 2010 году, в возрасте 73 лет, оставив после себя неоценимый вклад в целую эпоху.
Биография Беллы Ахмадулиной
Биография Беллы Ахмадулиной берет свое начало в 1937 году в Москве. Свои первые робкие стихотворения, наполненные юношескими переживаниями, девочка начала писать довольно рано, и уже в 15 лет, как говорят сегодня литературные специалисты, нашла свой собственный стиль. Белла была участницей Литобъединения и после школы очень хотела поступить на факультет Литературного института. Родители девушки мечтали, чтобы она поступила на журфак, но экзамены Ахмадуллина провалила, после чего пошла работать в газету «Метростроевец», поступив в институт только на следующий год. То время знает много трагедий, видела их и Белла. Будучи студенткой университета, она отказалась подписать письмо-обвинение Бориса Пастернака, после чего была исключена. Конечно, официальной причиной указана не сдача ею экзамена. Но институт Ахмадуллина все-таки окончила, позже ее восстановили.
В 1962 году она выпустила свой первый сборник, а затем еще, и еще. Всего у поэтессы в советское время вышло 8 сборников стихов, а сама Ахмадуллина не раз высказывалась в поддержку писателей, которых необоснованно обвиняли в антисоветизме. В 1993 году она подписала «Письмо сорока двух».
29 ноября 2010 года умерла Белла Ахмадулина. Могила, фото которой находится на странице поэтессе в википедии, находится на Новодевичьем кладбище.
Личная жизнь Беллы Ахмадулиной
Личная жизнь Беллы Ахмадулиной, как и ее стихи и рифмы, полна трагедий.
Поэтесса четырежды была официально замужем, а между этими штампами в ее жизни были и другие мужчины. Ее любили, ей восхищались, ее буквально носили на руках, но как и в жизни других великих и знаменитых женщин, Белла всегда сталкивала с тем, что каждый из ее мужей жил с поэтессой, а не с женщиной. Так уж вышло, что каждая любовь Ахмадуллиной разбивала ей сердце, и будучи женой публичных людей и писателей, которые, казалось бы, должны как никто понимать суть ее жизни и существования, оказывались не готовы к тому, что у Беллы было свое мнение и видение. Ее все пытались переделать, а надо было просто любить.
Семья Беллы Ахмадулиной
Писательница родилась в тяжелое время, все ее детство плотно связано с войной. Ее отец, Ахат Валеевич, был партийным и комсомольским работником и когда девочке было всего два года, его призвали на войну, где он служил майором гвардии.
Мать поэтессы, Надежда Макаровна, была переводчиком в органах государственной безопасности, а также племянницей революционера Александра Стопани. Во время войны Белла вместе с бабушкой по материнской линии была эвакуирована в Казань, и вернулась домой только после окончания войны. Семья Беллы Ахмадулиной видела, что девочка тяжело переживает последствия и горести войны, ей комфортнее находится в одиночестве, а все свободное время она посвящает написанию стихов, но в то время они и не могли подозревать, что вскоре ее имя узнает каждый, от мала до велика.
Дети Беллы Ахмадулиной
Говорят, что люди творческие совершенно не приспособлены к бытовой жизни и тем более к воспитанию детей. Это уже не однократно было говорено и теми, кто сам является творческим человеком, и тем, кого воспитывали в семье людей искусства.
У поэтессы есть одна родная дочь, Елизавета, которая родилась в третьем браке писательницы. Но до этого Ахмадуллина взяла на воспитание девочку из детского дома, Анну, которая в прочем так и не стала поэтессе родной. Дети Беллы Ахмадулиной после того, как она вышла замуж в четвертый раз остались жить с матерью и отцом поэтессы, и воспитывались ими до конца.
Дочь Беллы Ахмадулиной – Елизавета Кулиева
Дочь Беллы Ахмадулиной – Елизавета Кулиева единственная дочка великой поэтессы, она родилась в 1973 году. Девочка какое-то время жила вместе с матерью, а затем воспитывалась бабушкой. Несмотря на то, что дочь поэтессы была предоставлена сама себя большую часть своего детства, на мать у женщины обиде нет, она всегда понимала ее тонкую душевную организацию и однажды сказала, что ее мама «была эльфом».
В прошлом году дочь знаменитой писательницы представила книгу о своей маме «Белла. Встреч послед» в президентском центре Бориса Ельцина. Женщина рассказала главные вехи жизни Ахмадулиной.
Бывший Муж Беллы Ахмадулиной – Евгений Евтушенко
Бывший Муж Беллы Ахмадулиной – Евгений Евтушенко стал ее первой любовью. Ей было 25 лет, и два поэта притянулись друг к другу, как будто разные полюса магнитов. Евтушенко был первым, кто оценил ее стихи, еще десять лет назад, а роман у них начался намного позже. Они познакомились в институте и тогда их отношения были только дружескими, пока Евгений робко не признался девушке в любви.
Они жили душа в душу, муж буквально смотрел супруге в рот, записывая свои слова о любви в стихи. Вскоре Белла забеременела, но несмотря на любовь, Евтушенко был к этому не готов. Он заставил супругу сделать аборт, это было началом конца их брака.
Бывший Муж Беллы Ахмадулиной – Юрий Нагибин
Бывший Муж Беллы Ахмадулиной – Юрий Нагибин русский журналист, писатель, сценарист. Сразу после развода поэтесса встретила своего второго супруга, с которым она пошла под венец в 1959 году. Он был известным ловеласом, и женщины так и падали прямо у его ног. Белла стала пятой женой писателя-прозаика, но не последней.
Они прожили в браке 9 лет, а затем, как позже рассказывала следующая жена Нагибина, Юрий застал супругу в постели с женщиной. Были ли сексуальные эксперименты поэтессы правдой или наглой ложью новой супруги гения, уже никто не узнает, остается только факт: Ахмадулина не хотела уходить от мужа, на развод подал именно он, через 9 лет совместной жизни. После этого Белла взяла на воспитание девочку, Анну, из детдома, которые в дальнейшем жила с ее матерью.
Бывший Муж Беллы Ахмадулиной – Эльдар Кулиев
Бывший Муж Беллы Ахмадулиной – Эльдар Кулиев стал ее спасением после второго развода. В то время Белла очень разочаровалась в институте брака, жалела о том, что сделала аборт от Евтушенко и пребывала в дичайшей депрессии. Откуда взялся этот молодой человек, моложе поэтессы на 17 лет, никто из окружения Ахмадулиной не знал, но они сдружились и какое-то время просто поддерживали приятельские отношения, а вскоре Белла забеременела, так раскрылся их роман.
Злые языки говорят, что Белла и Эльдар часто напивались, и даже рождение дочери не повлияло на образ жизни, из-за чего девочку отправили к бабушке. Отношения этой пары закончились сразу после рождения дочки, а уже через год Белла была замужем в четвертый раз.
Муж Беллы Ахмадулиной - Борис Мессерер
Муж Беллы Ахмадулиной - Борис Мессерер стал ее последним мужчиной, с которым поэтесса прожила вплоть до своей смерти. Наверное, она по-настоящему любила его, раз столько лет прожила в браке, хотя свидетели их жизни говорят, что Борис всегда был более любящим и заботливым мужем, чем Ахмадулина женой. Но рядом с ним она была гостеприимной хозяйкой, хотя в доме на то время уже появилась домработница, так муж огараживал поэтессу от ненужного ей быта.
Любовь супруга Ахмадулиной проявилась и после ее смерти. Мужчина создал памятник жене и великой поэтессе, который был установлен в Тарусе в 2013 году.
Белла Ахмадулина стихи о любви лучшие читать онлайн
За время своей жизни поэтесса написала множество трогательных стихов, которые и еще сегодня можно услышать в разных советских фильмах. «Служебный роман», «Ирония судьбы», «Жестокий романс»… вот не полный список всеми любимых фильмов, в которых звучат строки из стихов Ахмадулиной, положенные на музыку.
Неоднократно поэтесса писала стихи и своим возлюбленным, например, Евтушенко. И хотя в сборниках стихов поэтессы есть совершенно разные темы, от одиночества до страны, многие считают что лучшие из произведений, которые написала Белла Ахмадулина, - стихи о любви. Лучшие читать онлайн можно прямо в интернете, где сегодня можно найти многие произведения ушедшей из жизни поэтессы.
Инстаграм и Википедия Беллы Ахмадулиной
Поэтесса неоднократно подвергалась критике со стороны советского правительства за свои смелые стихотворения и рифмы, но писать поэтесса не бросила.
Писательница была человеком старой закалки, и хоть любила общаться с читателями в свое время, даже в 2000-е, когда уже появилось много онлайн-ресурсов, не пользовалась интернетом, так что ее страниц нет ни в социальных сетях, ни в инстаграм. И википедия Беллы Ахмадулиной, и сайт о жизни известной поэтессы www.abella.in/ расскажут много интересного почитателям ее таланта и строк.
Ей было 18 лет, а ему - 23. Они познакомились в 1954 году в московской квартире, где молодые литераторы собрались за бутылкой сидра и кабачковой икрой. Читали стихи и спорили. И вдруг одна из студенток голосом шестидесятилетней чревовещательницы сказала: "Революция сдохла, и труп её смердит", - вспоминал Евтушенко. На эти слова вдруг горячо откликнулась другая девушка. И своей реакцией восхитила юного поэта.
">И тогда поднялась другая восемнадцатилетняя девушка с круглым детским лицом, толстой рыжей косой и, сверкая раскосыми татарскими глазами, крикнула:
Как тебе не стыдно! Революция не умерла. Революция больна. Революции надо помочь.
Эту девушку звали Белла Ахмадулина. Она вскоре стала моей женой
Евгений Евтушенко, мемуары ">">
Евгений Евтушенко, мемуары "Волчий паспорт"
Ахмадулина и Евтушенко поженились в 1955 году. Поначалу были счастливы - супруги ночами напролёт гуляли по московским улицам, держась за руки. Евтушенко на ходу записывал свои стихотворные посвящения любимой и развешивал их на деревьях. Он отвёз её в Абхазию, где Белла впервые увидела море. Спустя много лет он вспоминал об этой поездке как об одном из самых волнительных романтических моментов своей жизни.
Фото © Wikimedia Commons
">Фото © Wikimedia Commons
Мы передавали вино друг другу губами. Боже, как мы любили!">
Мы передавали вино друг другу губами. Боже, как мы любили!
Свобода вместо любви
Вскоре Белла забеременела. Но Евтушенко этому вовсе не обрадовался: он испугался. Молодой поэт побоялся, что пищащий малыш отнимет у него свободу, которой так дорожат творческие люди. Он заставил супругу сделать аборт, и этот поступок стал началом конца для молодой пары. Белла не могла простить Евгению того, что он не принял их дитя, и вскоре её любовь стала неумолимо гаснуть. Он осознал это значительно позже.
Я не понимал тогда, что если мужчина заставляет любимую женщину убивать их общее дитя в её чреве, то он убивает её любовь к себе
Евгений Евтушенко
Фото © Wikimedia Commons
Поначалу Ахмадулина стала более холодна к Евтушенко, перестала встречать его вечерами, как прежде, за накрытым столом.
Евгений Евтушенко. "Глубокий снег", 1956 г.
Однажды, как вспоминал Евтушенко, он очень поздно возвращался домой, и, заметив Беллу в соседнем такси, подъехавшем к дому, он почуял неладное. В конце концов, вернувшись один раз посреди ночи, он и вовсе не застал жены. Она появилась лишь под утро и в нетрезвом состоянии.
Совсем другая женщина
Белла сделала последнюю попытку спасти любовь в 1957 году. Когда Евтушенко собрался в поездку по Сибири, она попросилась поехать вместе с ним. Но тот отказал ей, посчитав, что это будет слишком обременительно для него. Вернувшись спустя несколько месяцев, в своей квартире в Москве он увидел уже совсем другую женщину. Вместо "короны-косы" на её голове была короткая причёска из выкрашенных в медный цвет волос. Она начала стабильно крепко пить и очень много курить. В этот период она написала стихотворение-реквием по их браку.
Белла Ахмадулина, 1957 г.
Не было громких ссор и битья посуды. Они просто перестали принимать друг друга. Евтушенко переселился в комнату на Тверской, а спустя какое-то время тоже предпринял своеобразную попытку спасти брак - приехал к ней ночью без предупреждения. Но Белла не открыла дверь.
Коллаж © L!FE. Фото © РИА Новости/Борис Кауфман// Wikimedia Commons
Мы не поссорились. Наша любовь не умерла - она перестала быть, - вспоминал Евтушенко.
Евтушенко потом говорил, что долго винил себя за то, что заставил Ахмадулину сделать аборт.
Я долго мучился, думая, что из-за моей юной глупой жестокости она потеряла возможность иметь детей - так нам сказали врачи. Но через несколько лет, узнав, что она всё-таки родила дочь, я возблагодарил Бога... Но до сих пор, когда вижу её или просто слышу её голос, мне хочется плакать
ОНА ПРЕЗИРАЛА СОВЕТСКИЙ ЯЗЫК
В поэзии Белла не была бунтаркой. Она охотно признавала верховную роль своих учителей. Этот иконостас - Цветаева , Ахматова , Пастернак и Мандельштам - был ее алтарь, она и в стихах писала, что все они сказали, дальше уж не о чем. Мне кажется, надо, наоборот, злобно бунтовать, с молодости рвать бумагу, а не склеивать страницы. У Ахмадулиной это не случилось - но случилось многое другое.
Новшество Беллы было в том, что она презирала советский язык и ввела туда архаику, галантные изысканные выражения, она развернула поэзию лицом к личности, к частной жизни. Ее трудно ставить в ряд с Хлебниковым , Маяковским или Бродским . Хотя Бродский галантно назвал ее лучшей - но, очевидно, после себя...
И, конечно, ее страсть к дружбе. Ее поэзия - это поэзия дружбы. Отсюда пушкинские интонации. Однажды, когда ей надоело, она назвала это - «бесполое чудище дружба». Это очень точно.
ДВЕ МАСКИ - БЕЛЛА И ВЫСОЦКИЙ
Она скорее сопоставима с Высоцким , они два параллельных явления. Высоцкий состоял из гитары, из хрипа, из стихов, из богемы - пьянство и жизнь на разрыв. Ахмадулина тоже состояла из разных частей.
Если у Высоцкого хрип, то у Ахмадулиной серебряный родниковый голос. Сильный и завораживающий. Этот ее поднятый подбородок, челка. Но главное, что их объединяло, - это поэтическая маска. А с маской шутки плохи. Белла была скрытной. Маска делает человека неприступным, создает мифы, но мешает чувствовать самого себя.
Большой поэт или кошек боится, или Бога, или смерти. В ее стихах есть много неосторожных суждений о существовании Всевышнего. Но это для 60-х годов было харизматично. У Володи тоже была своя маска. Но она срывалась иногда сильно... Я считаю, что эти два образа - Беллы и Володи - памятник своему времени.
Бесовский ум
Ахмадулина чертовски, бесовски умна. И одиночества в ней много накопилось, именно по причине ума. Еще Белла абсолютно многожильная. Все татаро-монгольское иго в ней соединилось в смысле энергии. Она писала и ночью, и выпив. Была и королева богемы, и королева морального суда - это парадоксально, но так.
И еще Белла хорошо себе представляла, кто есть кто. Тогда в Москве было только два места, куда стремились высокие гости, - это в Кремль и на чердак Мессерера и Ахмадулиной. И там, на чердаке, каждому выдавали такие шуточные «погоны». Приезжал Антониони , так он был маршалом. Бродский - тоже маршалом. И я там потихоньку рос в чинах...
Без нее шестидесятники были бы тощее, костистее. Она была мягкой тканью, плотью женской.
В ней было все - секс и харизма...
Я в нее влюбился классе в девятом, лет в 15. Ходил на ее вечера в зале Чайковского. И страдал от мысли, что вот женщина, живущая праздничной, карнавальной жизнью, а я такой старый московский школьник. Но в конце концов именно она меня смутила и даже чем-то совратила - еще до знакомства.
А познакомились мы бурно в 1978 году, когда делали «МетрОполь». Она была смелой , в расцвете красоты и очень соблазнительная, неотразимая. Я был ее верным рыцарем, служил чувством. В нее влюблялись не только школьники, но и генералы КГБ , Сахаров, и, я уверен, Брежнев взял бы охотно автограф. В ней все было - и секс, и пьянство, и харизма, и высокий подбородок.
Мессерер - свет жизни
Боря ее спаситель, ее муза. Они - любопытное сочетание. Там каждый - Мастер и Маргарита друг перед другом. Боря всегда ее одевал в лучшее, и это было всегда черно-белое. Он продлил ее существование и извлек из нее много стихов, которые бы так и остались прахом. Сейчас заботится бесконечно о ее архиве. И он убит горем. Это любовь до гроба.
В молодости она умела сильно гулять… но это с чужих слов, я ее знаю уже другой, устойчивой. Но понятна и ее дружба с моим однофамильцем Веничкой Ерофеевым , который тоже был такой синтетической фигурой. Его «Москва - Петушки» сильно сопряжены с пьянством, с резкими оценками происходящего вокруг. В этом они соединились.
Кругом «сто первый километр»
В Белле произошла какая-то эволюция, когда она оглянулась и поняла, что вокруг нее один «сто первый километр». И как-то замолчала. И в этом молчании была ее сила. Она просто не стала врать.
Скорее время немножко клянчило у нее право на существование, чем наоборот.
Младшая дочь Ахмадулиной Елизавета КУЛИЕВА: «Мама всегда оставалась ребенком - потому и выглядела молодо»
Владимир Познер в своей книге пишет об отношении к поэзии Ахмадулиной, Вознесенского в 60-е годы - мол, шли не за стихами, за духовной свободой. Сравнивал отношение к ним и к Высоцкому. Отмерив, кстати, Ахмадулиной вечность, а Высоцкому - день сегодняшний.
Мама считала Высоцкого гением. Они дружили. Однажды Высоцкий приехал к нам домой на «Аэропорт» - мне было лет пять, а Ане, моей сестре, десять. И вдруг мама сказала: «Сейчас приедет Владимир Высоцкий». Мы не знали, кто это, но по интонации поняли, что какой-то замечательный человек. Он приехал и подарил нам пластинку «Алиса в cтране чудес». Мы всегда гордились надписью на пластинке: «Ане и Лизе от Владимира Высоцкого».
- Правда, что поэзия рождается от жгучей боли или любви?
Я точно знаю, что причиняло маме боль, она всегда сочувствовала людям, вынужденным непосильным трудом зарабатывать себе на жизнь. И еще у мамы разрывалось сердце, когда она видела бездомных животных. И когда сталкивалась с жестокостью.
Я зарабатываю на жизнь рекламой. Мама с детства втолковывала нам с сестрой, как важно ни от кого не зависеть. И моя самостоятельность была предметом ее гордости. В рекламе как раз нет ничего предосудительного: это лучшее из всего, что показывают по телевизору.
- Как она переносила старение - это же тяжело для такой красавицы...
В душе мама была ребенком и поэтому всегда выглядела молодо. И возраста она не боялась: уродливая старость и ностальгия по утраченной молодости - удел глупых людей. Мама была умна и выглядела прекрасно. Ее угнетало другое: в последние годы из-за слепоты она не могла читать и писать. Думаю, она просто решила не жить, потому что не могла прозябать в праздности. Ее болезнь и внезапный уход я объясняю себе именно так.
- Говорят, Ахмадулина относилась к деньгам свысока?
Да, денег иногда не хватало: в начале 80-х маму запрещали, не издавали книги. Одно время наша няня, вместо того чтобы получать от мамы зарплату, подрабатывала у соседей - чтобы мы с Аней хорошо питались. Вот такие раньше встречались люди.
- Как вы отмечали дни рождения, что дарили?
Мама превращала день рождения в незабываемый праздник. Пока я спала, груды подарков закладывались под подушку или, когда просыпалась, в комнату въезжал велосипед. И всегда был огромный детский стол на террасе. И вместе с подарками мама дарила мне стихотворение.
Вообще мама умела радоваться и радовать других. Ее трагический образ - это скорее та Белла Ахмадулина, которую создала публика. Она очень любила жизнь. Ее ранние тексты полны этим восторгом перед жизнью, любовью ко всему сущему. Я именно это больше всего в ней люблю. И именно по такой маме я больше всего тоскую.
Всемирно известная лирическая поэтесса советского времени с неординарной судьбой, тонко чувствующей душой и неколебимо честной гражданской позицией. Её стихи особые, с каким-то неуловимым ароматом загадочности, грусти и глубины, которые можно лишь почувствовать, так и не поняв, что это было. Но ведь было!.. Её стихами зачитывались люди всех возрастов, из них делали песни и романсы. Даже не зная её имени, люди слушали их с замиранием сердца. А концертные залы не вмещали желающих на её выступления.
Что мы еще знаем об этой удивительной женщине – Белле Ахмадулиной? Как складывалась её жизнь, почему в ней всегда присутствовала нотка грусти и некой отрешенности, ухода в себя, в свой внутренний мир? Каковы главные факты жизни Беллы Ахмадулиной? Что ей выпало в личной жизни? Очень бережно коснемся этого знакомства с драматической жизнью великой и талантливой Беллы Ахмадулиной.
Белла Ахмадулина – Википедия
Бе́лла (Изабе́лла) Аха́товна Ахмаду́лина - русская поэтесса, писательница, переводчица, одна из крупнейших русских лирических поэтесс второй половины ХХ века. Член Союза российских писателей, исполкома Русского ПЕН-центра, Общества друзей Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Почётный член Американской академии искусств и литературы. Лауреат Государственной премии РФ и Государственной премии СССР.
И это еще не все титулы и звания женщины, которая жила не ради них, а по велению души и совести, и выполняла задачу жизни.
Белла Ахмадулина – биография
Известная поэтесса родилась 10 апреля 1937 года в Москве. У неё была интеллигентная семья. Отец Беллы, Ахат Валеевич, работал на партийной и комсомольской службе, был заместителем министра. Мать, Надежда Макаровна, была переводчицей КГБ.
Первоначально девочке дано имя Изабелла по тогдашней моде испанских пристрастий. Позже девушка изменила имя, сократив его до ныне известного.
В воспитании маленькой Беллы большую роль сыграла её бабушка по матери Надежда Митрофановна, причиной тому была занятость родителей. Бабушка приучила внучку к чтению, они вместе читали как сказки, так и русских классиков. Эту любовь к литературе Ахмадулина пронесла через всю жизнь, она стала её сокровенной сутью и смыслом жизни, воплотившись во многочисленных произведениях поэтессы и писательницы.
Война не позволила девочке вовремя пойти в школу, её с бабушкой отправили в Казань, где находилась семья отца, который был на фронте. Там Белла перенесла опасную болезнь, справиться с которой удалось только с приездом мамы.
Только после возвращения в Москву, Белла пошла в школу, но учеба среди сверстников её тяготила, гораздо приятнее ей было наедине с собой и книгами. Поэтому, будучи чрезвычайно начитанной, в литературе она себя чувствовала как рыба в воде и всё своё время отдавала любимой литературе. Чего не скажешь об остальных предметах, которые часто прогуливались и игнорировались.
В школьные годы Белла вовсю сочиняла стихи, и к 15 годам она имела свой сложившийся литературный стиль. Талантливая девушка состояла в Литобъединении, в литературном кружке при заводе им. Лихачева, с этим периодом связаны её первые публикации в журнале «Октябрь» в возрасте 18 лет.
После школы была попытка исполнить желание родителей на журналистском поприще, но судьба не допустила Беллу к чуждому занятию – она провалила вступительный экзамен. А на следующий год поступила в литературный институт, о котором мечтала. В это время у неё уже был приличный творческий опыт и известность.
Но в студенчестве же проявилась и бескомпромиссность Беллы в её жизненных принципах, не терпящих сделки с совестью. В то время на Бориса Пастернака обрушился шквал обвинений в предательстве вплоть до требования изгнания из страны. Причиной стала присужденная Нобелевская премия в области литературы. Среди студентов университета собирали подписи под таким обвинительным письмом, которое Белла не согласилась подписать, за что была отчислена. Позже её восстановили, благодаря помощи редактора газеты, у которого молодая девушка в то время работала.
В 1962 году вышла в свет первая книга стихов «Струна», имевшая огромный успех, несмотря на критику за камерность, напыщенность, не свойственные советским литераторам.
Второй сборник поэзии издан в 1969 году и назывался «Озноб». А далее последовали «Уроки музыки», «Метель», «Стихи», «Свеча»… Поэтесса была неутомимым тружеником, отдаваясь творчеству полностью, она творила в любом состоянии и в любом месте.
Гражданская позиция Беллы Ахмадулиной
Белла Ахатовна не стояла в стороне от событий, происходящих в стране и её политике. Её больно ранила несправедливость, для восстановления которой она предпринимала все возможные шаги.
Еще в студенчестве она не пошла на сделку с совестью и отказалась подписать обвинительное письмо в адрес Б. Пастернака за то, что он получил Нобелевскую премию, что расценивалось предательством Родины, и советская власть возбуждала против него общественность. Беллу даже исключили из института под предлогом несданного экзамена.
Она была сторонницей опальных Сахарова, Солженицына, Копелева, защищала и поддерживала их своими обращениями и выступлениями в зарубежных радио и прессе, писала очерки о них.
В 1978 году Ахмадулина приняла участие в издании альманаха «Метрополь», в котором были собраны произведения многих талантливых авторов, которым отказывали в официальном издании своих книг. Этот сборник, изготовленный кустарным способом, в машинописном варианте, имел тираж 12 экземпляров, один из которых нелегально бы вывезен в Америку и там переиздан. Жесткая критика и гонения последовали незамедлительно к участникам неподцензурного альманаха.
«Письмо сорока двух» – так называется коллективное обращение к президенту с требованием запрета партий в 1993 году, в числе подписавших его – Белла Ахмадулина. А в 2001 году поэтесса встала на защиту НТВ.
Белла Ахмадулина – творчество
На концерты Ахмадулиной люди валили валом, собирая большие залы. У неё был особый художественный стиль, придававший некую старомодность, архаичность, сходство с пафосом прошлого века, но в то же время очень богатый метафорами, причудливыми образами. Обыденность звучания контрастно уживалась с высокопарностью и чувственностью.
Но что главное – каждое стихотворение было рождено в сердце поэтессы, оно несло жизненную силу и искренность, передавало чувства и находило живой отклик в душах слушателей и читателей. Ценители её дара считали, что Ахмадулиной присущ слог золотого века русской литературы.
Волшебный, сильный голос поэтессы, когда она читала свои стихи, вибрировал такой натянутой струной, что не оставлял никого равнодушным и заставлял человека сопереживать, будил в нем душу, совесть, будоражил чувства. Словно камертон, настраивал на размышления о жизни, подымал к высоким истинам.
Через всю свою жизнь Белла Ахатовна пронесла любовь и почитание к своим учителям, повлиявшим на всю её жизнь и творчество, – это Ахматова, Цветаева, Пастернак и Мандельштам.
33 сборника прекрасных стихов – главный итог творческой жизни Беллы Ахмадулиной. Плюс множество статей, очерков, переводов зарубежных авторов.
Ахмадулина – запрещенный автор
Ахмадулину любили в стране и за рубежом, её знали и уважали, переводили на все языки Европы, и эта авторитетность берегла её от репрессий во многих ситуациях. Но все же ей не удалось избежать участи всех передовых людей «застойного» советского периода, и после издания книги «Озноб» за пределами страны (Франкфурт) поэтесса подверглась жесткой критике и цензуре.
Издательства отказывались печатать её, а на публичные выступления был наложен запрет. И это продолжалось до начала перестройки. В опале поэтесса продолжала много писать, в её творчестве появились очерки о многих известных людях, таких как Набоков, Ахматова, Цветаева, Высоцкий и другие таланты, со многими она была лично знакома и даже дружила.
Ахматова переводила стихи многих зарубежных поэтов, в 1984 году ей вручили орден «Дружбы народов».
С этим периодом связано и пребывание Беллы Ахмадулиной в Грузии, которая произвела на Ахмадулину неизгладимое впечатление, особенно Таруса, ставшая любимым местом поэтессы, её музой. Здесь родился сборник «Снов о Грузии» и множество переводов стихов выдающихся грузинских поэтов.
Ахмадулина в кинематографе
В молодости Белла Ахмадулина снялась в двух фильмах. Это роль журналистки в картине «Живет такой парень» Василия Шукшина, получившей приз на международном фестивале в Венеции в 1964 году. Второй кинофильм – «Спорт, спорт, спорт» Элема Климова, в котором Ахматова читала собственные стихи, посвященные спортсменам.
Стихи и песни Ахмадулиной стали визитной карточкой знаменитых картин: романс «По улице моей…» в «Иронии судьбы» Эльдара Рязанова. В «Служебном романе» внутреннее состояние героини передает стихотворение «О, мой застенчивый герой». В «Жестоком романсе» Никиты Михалкова звучит романс «А напоследок я скажу».
Белла Ахмадулина – личная жизнь
Эта женщина была красива и обаятельна, она нравилась многим мужчинам, в неё влюблялись, и были толпы поклонников, и были романы и встречи.
У поэтессы в течение жизни было четыре замужества, которые распались одно за другим, и только последнее принесло ей долгожданное утешение.
Каждый из мужей её любил и восхищался, ей посвящали стихи любви и осыпали цветами. Но это была любовь не столько к женщине, сколько к поэтессе, великой и талантливой. А у неё были свои принципы, своё мнение по разным вопросам, свои мерки добра и зла, свои человеческие и женские особенности, с которыми нельзя не считаться. Вместо безоговорочной любви её пытались корректировать, воспитывать и переделывать, что не могло не наложить отпечаток на тонкую натуру Беллы.
Мужья Беллы Ахмадулиной
Первым мужем поэтессы в 18 лет стал Евгений Евтушенко. Он был первым ценителем её стихов еще гораздо раньше, в её школьные годы. Затем они вновь встретились в институте и, будучи близкими натурами, крепко притянулись друг к другу и подружились, но роман их завязался не сразу. Муж души в ней не чаял, посвящал стихи и объяснялся в любви – супруги были счастливы. Но их брак дал трещину из-за беременности Беллы, так как Евтушенко не позволил появиться ребенку на свет. И это послужило причиной последовавшего расставания молодой пары.
Вторым мужем Беллы Ахмадулиной был Юрий Нагибин – писатель, журналист и сценарист. Встреча их произошла очень скоро после развода с Евтушенко, в 1959 году. Нагибин имел дар влюблять в себя женщин. И этот брак для него не был ни первым, ни последним, Белла стала его пятой по счету супругой. Прожив в браке 9 лет, Нагибин по своей инициативе расстался с Ахмадулиной. Не будем углубляться в сплетни по этому поводу, не имея достоверного толкования, но факт то, что она не хотела разрыва отношений. Как бы то ни было, развод состоялся, и после него поэтесса, возможно, в смятении чувств и разочарования взяла из детдома девочку Аню, удочерив её и дав фамилию и отчество теперь уже бывшего супруга.
Следующий, третий муж Ахмадулиной – Эльдар Кулиев, моложе её на 17 лет. Откуда он взялся в её окружении, что их притянуло друг к другу, неизвестно, но между ними возникли сначала приятельские отношения, а затем они переросли в роман, результатом которого стало рождение дочери Лизы. Собственно, этот брак спас Ахмадулину от глубокой депрессии после предыдущего развода, но после рождения ребенка их отношения иссякли.
Всего через год Белла повстречалась со своим главным мужчиной, судьбой, ставшим её четвертым мужем, с которым они прожили до конца её жизни. Это Борис Мессерер, скульптор, театральный художник, сценограф, который с первой встречи понял, что за этой женщиной он пошел бы на край света. Он окружил её любовью и заботой, избавил от тяготившего её быта, взяв домработницу. Он понимал её нежную поэтическую натуру и предупреждал её желания и трудности. Да, они по-настоящему любили друг друга и были счастливы. Из этой великой любви после смерти жены Мессерер создал памятник в честь супруги и величайшей поэтессы, в 2013 году установив его в Тарусе.
Дети Ахмадулиной
В первом и втором браке у поэтессы не было детей. Но после развода со вторым мужем Белла удочерила девочку Анну из детдома, дав ей его фамилию и отчество.
В третьем браке в 1973 году Белла Ахмадулина родила свою единственную родную дочь Елизавету Кулиеву.
Когда же поэтесса в четвертый раз вышла замуж, обе дочери остались на воспитании у родителей Беллы. Несмотря на редкие встречи с матерью, в их отношениях сохранилась любовь, теплота и понимание друг друга.
Елизавета пошла по материнским следам и стала тоже литератором. После смерти матери она издала книгу «Белла. Встреч послед», в которой отобразила главные события её жизни. Делясь воспоминаниями детства, Лиза отмечала способность матери создавать счастье своим близким, особенно детям. Незабываемым ярким праздником она делала детские дни рождения. Она учила дочерей жить по совести и чести, так, как жила сама.
По словам дочери Белла очень любила жизнь, во всех её проявлениях, и отдавалась этой жизни до конца. Эта любовь и радость жизни составляли суть Беллы, и только публика создала её трагический образ. И эту детскую, восторженную радость от жизни Лиза больше всего любит в своей матери.
Смерть
Величайшая поэтесса ушла из жизни 29 ноября 2010 года после тяжелой болезни в Переделкино, подмосковье, где они с мужем жили в последние годы.
К этому времени она почти ослепла, что было главным страданием её творческой труженицы-души, так как она не могла писать. По словам дочери Елизаветы, это стало главной причиной смерти, по сути Белла сама запустила программу саморазрушения, так как не могла вынести бесполезного существования.
Говорят, у неё был рак, но умерла она от острого сердечного приступа в машине скорой помощи. Похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве.
После смерти любимой жены Мессерер написал книгу воспоминаний о ней, а в 2013 году создал памятник в честь Беллы Ахмадулиной в Тарусе.
