Несмотря на то, что Римской империи более 2000 лет, ее вклад в мир продолжается и сегодня. Обычно мы предполагаем, что древние люди были отсталыми и простыми, но это просто неверно. Мы многими технологиям обязаны древним римлянам. От архитектуры до развлечений - римские обычаи, знания и проекты были переданы на протяжении веков. 1. Бетон. Римляне умели делать твердые, долговечные формы бетона. В то время как сегодняшний бетон будет разрушаться через 50 лет или раньше, римский бетон все еще остается прочным.
2. Дороги и шоссе. Как только римляне поняли, что вымощенные дороги могут помочь им сохранить сильную армию и империю, они построили их повсюду. В течение 700 лет они проложили 88 500 км дорог по всей Европе. Эти дороги были хорошо спроектированы, рассчитаны на длительный срок и позволили быстро путешествовать по империи. Даже после 2000 лет многие римские дороги все еще существуют сегодня.
3. Рестораны. Римляне любили хорошую еду, и их столовая была важной частью их жизненного пространства. Типичный римский ужин, который напоминает большую часть современного ужина в ресторане, состоял из трех блюд: закуски, основного блюда и десерта. Они также пили вино на протяжении всей трапезы. Это отличало их от от греков, которые пили вино после еды.
4. Водопровод. Древние римляне разработали революционную систему водопровода, которая сначала началась с акведуков, что позволило им транспортировать проточную воду в развитые районы и закончилось разработкой сложной системы трубопроводов из свинца.
5. Газеты. Газеты прошли долгий путь. Первоначально римляне начали запись сенатских собраний под названием «Acta Senatus», доступных только сенаторам. Позже, однако, после 27 г. до н. э. существовала «Acta diurna», которая была как ежедневная газета для публики, выступая в качестве ранней газеты.
6. Граффити. Верьте или нет, граффити - это не современная художественная форма, а древняя, зародившаяся в Риме.
7. Центральное отопление. Одна из первых известных систем центрального отопления была создана римлянами. Она была обнаружена в основном в больших общественных банях. С фальшполом и постоянно горящим огнем система нагревала комнату и воду, идущую в баню.
8. Военная медицина. В древние времена большинству солдат приходилось заботиться о себе на поле боя, когда они были ранены. Однако во времена императора Траяна во втором веке римские военные обзавелись врачами, которые могли перевязывать раны и выполнять мелкие операции. Вскоре были созданы полевые больницы, и более тщательно обученные врачи шли вместе с римскими солдатами.
9. Кесарево сечение. Согласно римскому праву Цезарь постановил, что все женщины, которые были уже мертвы или умирали во время родов, должны были быть вскрыты для спасения ребенка. Операция никогда не предназначалась для спасения жизни матери, потому что лекарств для этого не существовало. Однако сегодня процедура радикально изменилась и стала более распространенной.
10. Быстрое питание. Макдональдсу, вероятно, нравится думать, что он изобрел фаст-фуд, но это просто не так. Например, в древнем городе Помпеи никто не любил готовить. Вместо этого граждане отправились в старинные рестораны. Еда на вынос была довольно распространенной.

Внутренние противоречия продолжали раздирать и без того опустошенную империю, когда военачальник-варвар проложил себе дорогу к высшей власти. Он убивал каждого, кто становился у него на пути, даже близких друзей. Римская империя потеряла контроль над когда-то обширными западными провинциями из-за мятежей и яростных нападений варварских племен. В это смутное время появляется римский командующий, который надеется вернуть Риму былую славу. Но на его пути встает жестокий правитель-варвар. И звон их мечей даст отсчет концу империи .

Римляне и гунны

К 5 веку нашей эры из-за сотен лет непрерывных войн от Западной Римской империи осталась одна лишь тень . Империя погрузилась в глубокий хаос. Извне на нее давили бессчетные враги – варвары , стремящиеся завладеть ее землями. Но главное – это ужасная экономическая ситуация, империя не получала доходов, необходимых, чтобы содержать сильную армию и поддерживать государственное управление.

Без сильной армии Рим был беззащитен перед самыми многочисленными ордами варваров, которые империя когда-либо видела – , возглавляемых свирепым вождем .

Летописец 5 века Калинник вспоминал их жестокость: «Гунны стали так сильны, что смогли завоевать сотни городов. Это сопровождалось столькими убийствами и кровопролитиями, что невозможно было сосчитать трупы».

Гунны, кочевое племя с востока, опустошали то немногое, что осталось от империи.

На Западе больше не было государства , Запад просто распался на части. Было множество разных армий и сторон, боровшихся за власть, но самой власти не было.

Столица восточной части империи могла пережить нападение гуннов, а вот более слабая Западная империя стала главной целью их завоеваний и была вынуждена отдать провинцию Аттиле.

Паннония, 449 год н.э.

В бывших провинциях империи римляне теперь должны были уживаться с их правителями варварами – гуннами.

Римляне и варвары отличались друг от друга одеждой, прической, пристрастиями в пище и быту. Хотя к тому времени римляне и варвары попривыкли друг к другу, но вековая неприязнь никуда не делась.

Но один из римлян свободно чувствовал себя в этом бурном море и даже сумел извлечь для себя некие выгоды из правления Аттилы. Его звали .

Орест был римлянином и вырос он в захваченной гуннами Паннонии. Тем не менее, он стал одним из приближенных Аттилы .

Империя разваливалась, но римское происхождение Ореста и других уроженцев в Паннонии принесло им благосклонность Аттилы. Они римляне, ведь они говорят и ведут себя как римляне, эти люди были воспитаны в Риме, впитали его обычаи и культуры, они были настоящими римлянами и поступали так, как веками поступали их сограждане.

Орест, получивший римское образование, выделялся среди многих союзников-варваров и приближенных Аттилы. Скоро он занял заметный пост при дворе правителя.

Орест, несомненно, понимал, что Аттила оказался дальновидным политиком, который пытался связать гуннов и римлян брачными узами и политическим союзами, чтобы заложить на севере основы новой империи .

Постоянно находясь рядом с Аттилой, Орест не понаслышке узнал, сколь жестоким может быть правосудие варваров. Его римскую чувствительность было легко задеть.

Можно сказать, что римляне и варвары не понимали и не любили друг друга , им было нелегко относиться друг к другу с терпимостью. Эти разные народы с разной культурой должны были вместе жить и сотрудничать во многих важных делах, но они не принимали друг друга.

И хотя у Ореста вызывало отвращение, что варвары приносили в жертву своих врагов, о чувствовал, что правление Аттилы открывает ему пути к достижению собственных целей.

Орест, находясь при дворе Аттилы, видел, как тот пытался создать государство почти на пустом месте, и Орест понял, что это реальный шанс заново создать римскую державу , которую возглавил бы король, соединивший силы варваров и римлян, чтобы вернуть славу Риму времен его основателей.

Хотя Орест и служил варварам, он всегда оставался римлянином и считал себя и свой народ выше всех прочих. Он хотел вернуть былое величие империи.

Крушение могущества гуннов

В 453 году н.э. во время брачной ночи Аттилы его правлению неожиданно приходит конец , и это вскоре приведет к крушению могущества гуннов и их союзников-варваров.

невеста обнаружила его мертвым , как потом выяснилось, от кровоизлияния, и испугавшись, что ее обвинят в убийстве, провела всю ночь рядом с трупом.

Гундобад выбрал его, думая, что император сохранит ему верность. Понятно, что Глицерий должен был править в угоду Гундобаду, завися от его поддержки.

Теперь возле императора гораздо больше варваров, чем римлян. Армия Западной империи в основном, если не целиком, состояла из варваров. Вполне возможно, что там еще были исконно римские части, но когда мы читаем об этой армии, то видим, что в ней были арабы, германцы и много других иноземных воинов.

Во главе наемников Глицерия стоял варвар по имени . Он получил должность в охране императора во многом потому, что он проявил способности в военном деле и задатки лидера.

Именно таким Рим и обнаружил Орест, когда спустя несколько десятилетий странствий, наконец, явился туда. На первой встрече с Одоакром он не подозревал, насколько изменилась империя со времен ее былой славы.

От могущества Западной империи в 470 году н.э. почти ничего не осталось , но не все еще понимали, что она обречена , многим это виделось временной слабостью, результатом каких-то злосчастных ошибок, и казалось, все еще можно было исправить.

Дипломатический опыт Ореста позволил ему получить высокую должность в имперской армии. Но он удивился, увидев варвара Одоакра, который, не обладая такими же талантами, занимал то же положение.

Они оба были весьма честолюбивы. Они пережили очень суровые испытания: Орест служил при дворе кровожадного Аттилы, Одоакр был военным и позже в Риме буквально выкарабкался их нищеты, заняв высокое положение. Вероятно, именно честолюбие и немалые способности сделали их соперниками.

Каждый из них видел империю по-своему: один – глазами римлянина, другой – взором варвара. После многих лет, проведенных при дворе Аттилы, римлянин Орест стал военачальником римской армии, но в Италии он обнаруживает, что империя разваливается и уже почти не принадлежит римлянам, а настоящие правители – не император Глицерий, а военачальники-варвары , Одокар и бургундский король Гундобад.

Италия, 473 год н.э.

В прошлом Рим брал на службу наемников, но их всегда держали подальше от власти. В 5 веке они входят в состав армии как монолитные группы германцев. Они носили свою одежду, ели свою пищу, придерживались своих обычаев, сохраняя привычную им иерархию и способы управления. Как ни странно, они сумели не раствориться в этом бурлящем имперском котле.

Воины Гундобада могли достичь в армии того же положения, что и знатные римляне. Армия Глицерия, в отличие от армии Гундобада, была более разнородной, включая и бургундов, и воинов многих других народов, но вместе они составили в Италии единую армию.

Состоящие в римской армии варвары и римляне, наверняка, испытывали неприязнь друг к другу : римляне считали, что раз это Римская империя, то они, римляне, должны стоять в ней выше варваров, многие считали, что варваров вообще следует изгнать из армии.

Римская армия более не была единым организмом , в ее рядах зрел раскол . Даже военачальник Орест, умелый дипломат, оказался здесь бессилен.

В то время, как Рим нес большие потери в сражениях с племенами вроде в Галлии, римские воины стали сомневаться в преданности их союзников-варваров.

В тот момент у всех были уже свои интересы, былое единство исчезло. Даже среди самих римлян в армии образовались группы с противоречивыми интересами.

В армии воцарился хаос : никто больше не сражался за императора, каждый был сам за себя.

Император Юлий Непот во главе Западной империи

Ослабленная Западная империя больше не могла спасать от разграбления свои средиземноморские побережья, и более сильная Восточная империя со столицей в Константинополе , наконец, вмешалась .

Константинополь, 473 год н.э.

В императорском дворце в столице в полной безопасности жил стареющий восточный император .

В Римской империи середины 5 века существовало четкое разделение между Востоком и Западом. В отличие от Запада, Восток креп и процветал.

Обвиняя Глицерия во всех неудачах Рима, Лев надеялся расширить сферу своего влияния, посадив на Западе нового императора – .

Непот был выбран в качестве императора Запада благодаря месту, которое он занимал при дворе Льва. Положение Непота было весьма надежно: он был женат на родственнице императора и вполне подходил для того, чтобы возглавить вторжение в Италию .

В 474 году н.э. Непот собрал армию и повел ее из Константинополя в Италию. Восток собирался в очередной раз укрепить свою власть и влияние на Западе, заменив Глицерия своим ставленником. Такая реакция неудивительна.

В качестве нового императора Непоту предстояло немало потрудиться, чтобы оправдать доверие, но если он не сможет выдворить варваров из Западной империи, его ждал крах.

В то время, как армия Непота плыла из Константинополя, западный император Глицерий в Риме лихорадочно готовился дать отпор. Но стоило Глицерию отдать приказ Оресту и Одоакру готовить армию, он убедился в том, что он напрасно полагался на преданность варваров: Гундобад со своими бургундами бросил его в трудную минуту.

Гундобад оставил свой пост и снова стал королем бургундов . Это казалось ему куда привлекательным, чем быть главнокомандующим у Глицерия.

Это была уже не Римская империя. Ее солдаты, воспитанные в совсем иных традициях и ценностях, разительно отличались от народного ополчения Рима.

Без поддержки бургундов даже армия Ореста и Одоакра не могли спасти Глицерия от вторжения Непота.

Когда Непот подошел к Риму, Глицерий с военачальниками выехал к нему навстречу , но не для битвы, а чтобы просить пощады .

Глицерий оказался в очень сложном положении. Он не мог рассчитывать на военную поддержку ни со стороны нанятых варваров-наемников, ни со стороны своих собственных солдат. Поэтому, когда восточный император послал Непота занять трон Западной империи, Глицерий принял единственное разумное решение: он сдался без боя .

Непот, который ожидал, что придется вести кровопролитную войну, чтобы сбросить Глицерия, теперь даровал свергнутому императору жизнь .

Непот хотел придать всему этому видимость законности. Это выглядело так, как будто он стал императором при поддержке восточного владыки и с согласия западного, который добровольно уйдет, признав, что Непот подходит для этого лучше.

Он сделал Глицерия епископом и отправил в ссылку подальше от Рима .

В июне 474 года н.э., когда Непот стал западным императором, его признали и Орест, и Одоакр. Будучи одинаково честолюбивыми, они стали наперебой выказывать свою преданность новому императору.

Орест, сам будучи римлянином, был все еще уверен, что Рим жив и его надо защищать. Одоакр же, похоже, был уверен, что Рима больше нет. В то самое время, когда решалась сама судьба Рима, столкнулись интересы этих двух , безусловно, очень способных людей .

Непот назначил Ореста и Одоакра на высокие посты при дворе , наделив их обоих такой властью, которой ни у кого в Риме не было. Возвышая одновременно и Ореста, и Одоакра, и наделяя их равными полномочиями , он тем самым заложил семена будущего краха своей собственной власти . Непот не понимал, что рискованно возвышать столь сильных и волевых людей, это может стать угрозой.

Свержение Непота

Но нюансы римской придворной политики вскоре померкли на фоне безжалостных нападений вестготов на единственную провинцию, оставшуюся у Западной империи в Галлии.

Во времена расцвета империи, в этих землях, ныне известных как Прованс во Франции, процветала цивилизация, но в 470-х годах н.э. они стали объектом постоянных нападений вестготов и их короля Эуриха .

Гордый и честолюбивый король вестготов, жаждущий расширить границы своих владений, решил напасть на римские территории в южной Франции.

У вестготов действительно было численное преимущество. К этому привели постоянные сокращения галльских владений Римской империи, пока не остался крошечный кусок земли в современной южной Франции.

Кровожадные воины-вестготы опустошали поселения в Провансе, не жалея беспомощных римских жителей.

Плохо вооруженные и необученные имперские легионеры не могли сравниться с варварами. Похоже, готы были лучше организованы , и их королевство было сильнее. Они могли собрать больше войск, и это были отличные воины, готовые к любым превратностям военных действий.

Битва была жестокой, настоящая бойня, следовало срочно принимать меры.

Хотя римский командующий Орест был не столь опытным воином, император Непот посылает его из Рима в Галлию, чтобы выбить оттуда варваров .

Ему предстояло стать командующим в Галлии. Но вот вопрос: такая ли уж это великая честь и высокий пост, ведь в Галлии почти не осталось подвластных Риму территорий? Так что вполне возможно это было всего лишь удобным поводом убрать Ореста подальше от Рима .

Но прибыв к войскам, стоящим на италийской границе, бывший дипломат Орест намеревается проявить себя как военачальник и стратег, надеясь обойти и Одоакра, и самого императора Непота.

Он предлагает своим воинам-варварам сделку : если они пойдут с ним против императора Непота, Орест выделит им земли в Италии.

Мы знаем, что Орест пошел против Непота . Вместо того, чтобы подчиняться власти императора, он решил забрать власть себе. Почему он это сделал? Скорее всего он хотел восстановить империю.

Оставив Галлию вестготам, Орест с войсками двинулся из северной Италии обратно в Рим , но когда император Непот узнал об этом, он бежал в .

В августе 475 года н.э. Орест пришел в Равенну и приказал обыскать город, чтобы найти императора. Варвары стали грабить, наводя страх на жителей своим неистовством.

Можно предположить, что Орест либо полагал, что император Непот распродает империю варварам, либо сам жаждал власти в империи.

Но даже под страхом смерти никто не выдал, где скрывается император . Непоту удалось тайно бежать из города, как свидетельствует летописец 6 века Иордан: «Непот бежал в . Лишенный власти, он изнывал, ведя одинокую жизнь в том самом городе, где совсем недавно сделал епископом сосланного Глицерия».

Орест считал, что раз Непот исчез, а воины-варвары подчинялись его приказам, то он теперь сможет восстановить порядок в империи, погрязшей в хаосе.

Удивительно, но Орест не сел на трон сам, а сделал императором своего 10-летнего сына . Орест полагал, что раз он был воспитан среди варваров и служил при дворе гуннов, италийская знать не захочет видеть его, Ореста, императором, но они примут чистокровного римлянина Ромула, ведь это вполне укладывалось в их традиции. Хотя теперь взгляды римлян на власть сильно переменились.

Мальчик остался в хорошо укрепленном городе Равенна. Он остался под защитой своего дяди Павла. Ромул был подростком и еще не возмужал, его имя Августул означало «маленький Август» .

Молодой Ромул был всего лишь марионеткой своего отца. Именно Орест будет править империей , оттеснив, наконец, своего соперника Одоакра и не дав ему стать самым влиятельным человеком в Риме.

Преисполненный гордости Орест забыл о своих обещаниях варварам . Они же выполнили то, что обещали – помогли Оресту сместить Непота, и теперь требовали земель.

Варвары хотели осесть в Италии на исконных римских землях, многие из которых принадлежали потомственным сенаторам. Орест же был истинным римлянином и не мог этого допустить: он отказался .

Орест не мог заплатить варварам, но воины подчинялись императору, только если он им платил. Поэтому когда Орест, обманов захвативший власть и посадивший на трон сына, не смог дать им денег, который они хотели или землю, которую они требовали, им осталось лишь одно: заменить императора на другого, который даст им то, что они хотят.

С помощью своих телохранителей Орест ускользает. Но он недооценил решимости варваров, жаждущих мести.

Месть варваров Оресту

Рим, 476 год н.э.

Когда Орест отказался предоставить варварам землю в Италии, они обратились за помощью к его главному сопернику Одоакру.

Воины весьма разумно поступили, обратившись к Одоакру, ведь он, как они считали, был способен удовлетворить их требования. Одоакр сам был варваром, и воины ожидали, что он без сомнений отдаст им землю и деньги, откуда бы ни пришлось их взять – главное, чтобы воины были довольны. И Одоакру пришлось согласиться на предложение варварской армии .

Они пришли к нему и сказали: «Если ты сможешь добыть для нас землю, то станешь нашим королем». Это было заманчиво. Теперь под его началом была римская армия, а на самом деле – мешанина из германских племен .

Вместе они выступят, чтобы покончить с римской властью в империи . Теперь Одоакр, как он давно хотел, мог отомстить Оресту , который осмелился лишить его власти в Риме.

И они сразу же стали нападать на италийские города . Города грабили по многу дней, у жителей отнимали все, представлявшее хоть какую-то ценность.

Рискуя жизнью ради империи, которую они даже не считали своей, варвары поняли, что настало время заставить Рим кровью расплатиться за то, за что он не мог заплатить деньгами или землей.

Представьте на минуту, что вы воин. Вам приходится жить на те скудные средства, что вы получаете. А теперь вам вообще не заплатили. Из-за одного раза может ничего и не случиться, но если это повторится два, три, четыре раза подряд, вы умрете с голоду. Вы будете и дальше служить тем, кто заставил вас умирать с голоду?

Одоакр втайне был доволен, что он, наконец, мог подчинить себе Италию и рассчитаться с Орестом.

Тогда в 476 году речь не шла об обычной войне, не было никакой битвы, никаких осад. Просто голодные воины искали средства к существованию, делая то, что они могли сделать. Они были обучены воевать, и убивали всех, кто станет на пути. Поэтому происходили нападения, насилия, грабежи .

Пока Одоакр приближался, Орест оставил сына, молодого императора Ромула, в Равенне на попечении его дяди Павла, а сам бежал в Тицин в Северной Италии.

Орест был вынужден искать убежище от Одоакра в Тицине, в городе, который сейчас называется . Нам известно, что епископ города предоставил ему убежище .

Но даже храм Божий не мог защитить его от варваров. Орест бежал , в то время как Одоакр с воинами опустошали церковь, отчаянно пытались его найти.

У епископа отняли все собранные подношения, все деньги, собранные, чтобы помочь бедным, унесли воины Одоакра. Они сожгли и многие здания, включая церковь.

Как церковь погибла в огне, так же рухнули надежды Ореста на возрождение империи. Одоакра не заботило сохранение Рима , он давно уже понял, что Рима больше нет. Но какую роль он играл? На что собирался употребить свою власть?

Орест с горсткой телохранителей бежит из Тицина, надеясь выгадать время, чтобы подготовиться к решающей встрече с Одоакром. Когда-то они оба занимали высокое положение при дворе, теперь вынуждены бороться за жизнь.

Они гордились тем положением, которое занимали, и ни один не желал допустить, чтобы у другого оставалась хоть капля власти. И конечно, столкновение неизбежно.

Орест с армией дошел до Плацентии , современной в Италии, пока, наконец, не встретился в Одоакром .

Северная Италия, 476 год н.э.

Неопытный в военном деле Орест имел мало шансов выстоять в битве против варваров Одоакра. Это была жестокая, кровавая битва . В таком сражении боевой дух играл даже большую роль, чем выучка. Кто-то должен был выиграть, а кто-то проиграть. Солдаты перешагивали через трупы, раненые стонали, люди от ужаса теряли самообладание.

Удивительно, но в последние, трагические годы империи всегда находился кто-то, кто готов был уцепиться за императорскую власть и попытаться восстановить империю. Они считали, что империю еще можно спасти, что она еще не рухнула, но мы понимаем, что эти попытки были обречены.

Хоть это и выглядело безрассудно, но отказывался признать поражение.

Одоакр и Орест были ключевыми фигурами на Западе. На их плечах лежало будущее Рима, и они должны были найти общий язык друг с другом. Следовало находить компромисс, но этого не получилось, и Италию захлестнули насилие и хаос .

Это была битва насмерть, и в этом сражении на закате империи римляне вынуждены были уступить более сильным варварам .

Мы точно не знаем, что произошло, когда Одоакр сумел добрать до Ореста , но скорее всего римлянина ждал быстрый и жестокий конец. Не было никакой сложной церемонии, никаких похорон, Орест должен был исчезнуть. Несомненно, его ждала тайная и скорая казнь .

Падение Западной Римской империи

Победив, Одоакр с войсками направился в Равенну, чтобы разобраться с оставшимся делом – с молодым сыном Ореса, последним императором Западной империи.

12-летний император Ромул Августул и его дядя Павел не знали о смерти Ореста и не были готовы к нападению Одоакра.

Когда Одоакр пришел в Равенну, Ромул не мог оказать сопротивление, но Павел, который был опекуном Ромула, пытался защитить племянника. Люди Одоакра убили Павла и пошли за императором Ромулом Августулом.

Напуганный шумом убийства дяди, мальчик попытался убежать. Последний римский император , загнанный как зверек, не мог спастись от меча варвара, бежать было некуда.

Ромул был всего лишь марионеткой, поэтому Одоакру незачем было его трогать. Безжалостный воин совершил удивительный поступок: он сохранил мальчику жизнь , отправив того в ссылку .

Сохранив Ромулу жизнь, Одоакр выказал тем самым милосердие римлянам и дал понять, что он может поступать как справедливый правитель.

Летом 476 года н.э. Одоакр стал первым правителем-варваром Италии .

Теперь Одоакр стал королем. Он не стал королем Италии или Римской империи, он был королем своих воинов, это разномастной орды, которая тогда называлась римской армией.

Одоакр теперь король, но не император, потому что Римская империя спустя более 500 лет после своего возникновения в 27 году до н.э. теперь окончательно рухнула .

Это стало концом власти римского императора на Западе . Теперь там будет король. Римская империя еще существовала на Востоке, но западные земли были ей неподвластны, западный мир неузнаваемо изменился.

Весть о падении Рима быстро дошла до нового восточного императора в Константинополе.

Посланники принесли известие, которого Восточная империя в страхе ждала многие годы. Они принесли последнее известие от императора-мальчика.

Последнее, что Одоакр заставил Ромула Августула сделать перед тем, как убрать его с трона, это отправить посланника от имени Сената и императора с сообщением о передачи императорской власти в Константинополь и о том, что на Западе императора более не будет.

Поскольку Италией теперь правил варвар, необходимость в прежних символах императорской власти отпала.

Мы знаем, что Одоакр провозгласил, что не собирается носить пурпурных одежд и золотого венка – знаков власти императора, он отбросил эти регалии прошлого, он привнес что-то новое, став на Западе королем, а не императором . Одежды, венки, драгоценности и прочие императорские теперь принадлежали только восточному императору.

Но в его руках они теперь не были символами могущества и власти, а лишь знаками неудачи и поражения .

В Италии семьи воинов-варваров, наконец, получили земли, за которые те сражались. Запад был теперь в их руках.

Одоакр, конечно, выполнил то, что обещал своим воинам . Он сдержал свое слово, отдав то, что им причиталось, оставшись в глазах сородичей честным и щедрым предводителем.

Но именно раздача земель, и женщины с детьми варваров, поселившиеся в пределах империи, оказали гораздо большее влияние, чем вооруженные нападения.

Поначалу могущественный Рим охотно принимал у себя чужаков, черпая в этом выгоды для себя. Но в конце, когда варвары пришли в большом количестве и захотели стать частью Римской империи, римляне более не готовы были принимать их так, как это было раньше. Эта неспособность превратить приток чужестранцев в источник своей силы и стала одной из основных причин гибели Римской империи .

Наследие Римской империи

Но несмотря на падение империи, в некоторых уголках, таких, как монастыри, библиотеки, эти хранилища знаний и прочие достижения римской цивилизации были чудесным образом спасены и сохранены .

Рим выдержал испытание временем, потому что там, где все еще уделяли внимание обучению, образованию и книгам, все держалось на римских традициях, и римская литература и культура считались основой цивилизации.

Наследие Римской империи , особенно западной ее части, очень велико: было введено много нового, в том числе и новые термины, понятия, и в языках, на которых мы говорим, прослеживаются следы римского влияния, римское наследие повсюду вокруг нас, и забывать об этом нельзя.

Рассвет и падение Рима, его путь от республики и до падения империи, и то, что было создано и накоплено на этом пути, во многом предопределило дальнейшее развитие всего западного мира .

Эта цивилизация пережила столетия войн, бедствий, коррупции и чумы для того, чтобы исчезнуть от руки одного воина-варвара.

Нас всегда будет увлекать как история самой Римской империи, так и история ее падения. Она, конечно, во многом предопределила становление современного мира, но давайте посмотрим правде в глаза: последние полторы тысячи лет об империи говорили и писали очень и очень много. Нужно ли снова поднимать эту тему? Ответ прост: мы должны помнить о Риме, потому что в нем проявлялись все замечательные, а также все ужасные черты человеческой природы. Если мы внимательно их рассмотрим, то сможем понять: возможно, мы можем следовать хорошим примерам и не уподобляться дурным.

БЛАГОДАРНОСТИ

Публикуя этот очерк, я должен для начала выразить благодарность двум людям, которым он многим обязан. В первую очередь Лорану Тейсу. Сам превосходный историк, он, предложив мне тему, попросил меня написать данный труд. Мало того что он проявил инициативу, но он постоянно помогал мне при работе и обогатил эту небольшую книгу, составив для нее библиографию, внимательно перечитав, исправив и дополнив мой текст. Другой человек, которому многим обязан этот очерк, - моя секретарша и друг Кристина Бонфуа, не просто технический специалист высокой квалификации, а настоящая собеседница во время диктовки. С техническими навыками у нее сочетается глубокое понимание, позволяющее ей отмечать для меня, что следует переработать или улучшить.

Кроме этих двух исключительных помощников должен поблагодарить коллег и друзей, которые оказали мне помощь, прежде всего предоставив возможность обращаться к рукописным текстам трудов, важных для моего сюжета, но еще неопубликованных. Назову трех человек, которым я больше всех обязан в этом отношении: Николь Бериу, Жером Баше и Жюльен Демад. Благодарю также Жан-Ива Гренье, которому я изложил свой замысел и который сделал мне полезные замечания.

Сочиняя этот очерк, я реализовал идеи, интерес к которым выражал еще в своих первых работах. Таким образом, эта книга в некотором роде подводит итог моим размышлениям в сфере, которую я считаю принципиально важной для понимания средневековья, поскольку в ней взгляды и практика мужчин и женщин той эпохи очень сильно отличались от наших. Я опять-таки встретил здесь другое средневековье.

ВСТУПЛЕНИЕ

Деньги, о которых пойдет речь, не назывались в средние века одним-единственным словом - ни на латыни, ни на местных наречиях. Деньги в том смысле, какой мы придаем этому слову сегодня и который дал название этому очерку, - продукт нового времени. Это уже показывает, что деньги не были персонажами первого плана в средневековую эпоху - ни с экономической, ни с политической, ни с психологической и этической точек зрения. Слова в средневековом французском языке, которые ближе всего к современному понятию денег, - «monnaie», «denier», «pecune». Тогдашние реалии, к которым можно было бы применить термин «деньги» сегодня, были не главными из воплощений богатства. Если один японский медиевист мог утверждать, что богач родился в средние века, хотя это не факт, - в любом случае богатство этого богача должно было не в меньшей и даже в большей степени состоять из земель, людей и власти, чем из денег в виде монет.

В отношении к деньгам средневековье в долгой перспективе истории представляет собой регрессивную стадию. Деньги тогда были менее важны и менее представлены, чем в Римской империи, и особенно по сравнению с тем, насколько они будут важны в XVI и тем более в XVIII в. Пусть даже деньги были реалией, с которой средневековое общество вынуждено было все более считаться и которая начинала приобретать черты, характерные для нее в новое время, - у людей средневековья, в том числе у купцов, клириков и богословов, никогда не было ясного и единого представления о предмете, который мы понимаем под этим термином сегодня.

В этом очерке наше особое внимание привлекут две темы. С одной стороны - какой была судьба монеты или, скорей, монет в средневековой экономике, жизни и менталитете; с другой - как их рассматривало христианство в обществе, где религия доминировала, как оно учило христианина относиться к деньгам и как с ними обращаться. По пункту первому мне представляется, что в средние века монета постоянно становилась явлением все более редким, а главное - очень разрозненным и разнообразным, и что эта разрозненность стала одной из причин, по которым резкого подъема экономики добиться было трудно. Что касается второго, то заметно, что стремление к деньгам и пользование ими, шла ли речь об отдельных лицах или о государствах, мало-помалу находили оправдание и легитимацию, какие бы условия для этого оправдания ни ставил институт, наставлявший и направлявший всех, - церковь.

Мне остается вместе с Альбером Ригодьером особо выделить проблему определения денег в том смысле, в каком их обычно понимают сегодня и в каком они рассмотрены в данном очерке: «Если кто-то хочет дать им определение, оно неизменно ускользает. Деньги, одновременно реальность и фикцию, субстанцию и функцию, цель и средство завоевания, прибежище и исключающую ценность, движущую силу и конечную цель отношений, невозможно заключить в единое целое, равно как нельзя свести ни к одной из этих составных частей». Я постараюсь учитывать здесь это многообразие значений и уточнять для читателя, какой смысл вкладывается в слово «деньги» в том или ином месте очерка.

Изучение роли денег в средневековье побуждает выделить как минимум два больших периода. Прежде всего - первое средневековье, скажем так, от Константина до святого Франциска Ассизского, то есть приблизительно с IV в. до конца XII в., когда деньги регрессировали, монета все более отходила на задний план, а потом лишь наметилось ее медленное возвращение. Тогда преобладало социальное противопоставление potentes и humiles , то есть сильных и слабых. Потом, с начала XIII в. до конца XV в., главной стала пара dives и pauper , богатый и бедный. Действительно, обновление экономики и подъем городов, укрепление королевской власти и проповедь церкви, особенно нищенствующих орденов, дали возможность для усиления роли денег, хотя, как мне кажется, тот порог, за которым начинается капитализм, перейден так и не был, причем тогда же росла популярность добровольной бедности и особо подчеркивалась бедность Христа.

Теперь, я полагаю, важно отметить два аспекта истории средневековой монеты. Первый: наряду с реальными монетами в средние века существовали счетные монеты, благодаря которым средневековое общество, по меньшей мере некоторые его круги, приобрело в сфере бухгалтерии искусность, какой не достигло в практической экономике. В 1202 г. пизанец Леонардо Фибоначчи, сын таможенного чиновника Пизанской республики, в Бужи, в Северной Африке, написал на латыни «Книгу абака» (счетной таблички античных времен, ставшей в X в. доской с колонками, где использовались арабские цифры), в которой, в частности, ввел такое важное для бухгалтерии изобретение, как ноль. Этот прогресс, не прекращавшийся на Западе в течение всего средневековья, привел к тому, что в 1494 г. фра Лука Пачоли составил «Сумму арифметики», настоящую энциклопедию по арифметике и математике, предназначенную для купцов. В то же время в Нюрнберге, в Южной Германии, появилось сочинение «Метод расчета».

Далее, поскольку использование денег неизменно связывалось с соблюдением религиозных и этических правил, надо указать тексты, на которые опиралась церковь, поучая и при необходимости поправляя или осуждая пользователей денег. Все они содержатся в Библии, но особо действенные на средневековом Западе брались чаще из Евангелия, чем из Ветхого Завета, кроме одной фразы, очень известной как у иудеев, так и у христиан. Речь идет о стихе 31:5 из книги «Экклезиастик» («Премудрость Иисуса, сына Сирахова»), который гласит: «Кто любит деньги, едва ли избежит греха». Позже мы увидим, как иудеи, вопреки своему желанию, в большей или меньшей степени перестали считаться с этой максимой и как средневековое христианство по мере развития нюансировало, не упраздняя, принципиальный пессимизм в отношении денег, который она внушала. Вот новозаветные тексты, наиболее повлиявшие на отношение к деньгам:

1) Матфей, 6:24: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (маммоной в позднем иудаизме называлось неправедное богатство, прежде всего в монете).

2) Матфей, 19:23-24: «Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие». Те же тексты есть в Евангелиях от Марка (10:23-25) и от Луки (18:24-25).

3) Один текст у Луки (12:13-22) осуждает накопление сокровищ, в частности, 12:15: «Жизнь человека не зависит от изобилия его имения». Далее у Луки (12:33) Иисус говорит богачам: «Продавайте имения ваши и давайте милостыню». Наконец, Лука рассказывает историю о злом богаче и бедном Лазаре (16:19-31), на которую без конца ссылались в средние века. Первый отправился в ад, тогда как второго приняли в рай.

Можно догадаться, какой резонанс эти тексты могли иметь в средневековье. В них выражена суть экономического и религиозного контекста, в каком использовались деньги в течение всех средних веков, даже если новые толкования ослабляли суровость этих предписаний: осуждение алчности как смертного греха, похвала милосердию (благотворительности) и, наконец, в перспективе спасения, важнейшей для мужчин и женщин средневековья, - восхваление бедных и изображение бедности как идеала, воплощенного в Иисусе.

Теперь я хотел бы дополнить историю денег в средние века, которую вы прочтете, свидетельствами иконографии. Средневековые изображения, на которых фигурируют деньги, часто в символическом виде, - всегда уничижительны и рассчитаны на то, чтобы заставить зрителя бояться денег. Первый образ - особо впечатляющий эпизод из истории Иисуса: изображение Иуды, получающего тридцать денариев, за которые он продал учителя тем, кто того распнет. Например, в знаменитой рукописи «Сад наслаждений» XII в. с многочисленными иллюстрациями на одном фолио изображен Иуда, получающий деньги за свою измену, со следующим комментарием: «Иуда - худший из купцов, олицетворяющий ростовщиков, которых Иисус изгнал из храма, так как они возлагают надежду на богатство и хотят, чтобы деньги торжествовали, царили, господствовали, а это пародия на похвалы, славящие царство Христово на земле».

Главный иконографический символ денег в средние века - кошель на шее богача, тянущий его в ад. Этот роковой кошель, наполненный деньгами, изображен на хорошо заметных скульптурах, на тимпанах и капителях церквей. Явно о нем же идет речь и в разделе «Ад» «Божественной комедии» Данте:

И я пошел еще раз над обрывом,

Каймой седьмого круга, одинок,

К толпе, сидевшей в горе молчаливом.

Из глаз у них стремился скорбный ток;

Они все время то огонь летучий

Руками отстраняли, то песок.

Так чешутся собаки в полдень жгучий,

Обороняясь лапой или ртом

От блох, слепней и мух, насевших кучей.

Я всматривался в лица их кругом,

В которые огонь вонзает жала;

Но вид их мне казался незнаком.

У каждого на грудь мошна свисала,

Имевшая особый знак и цвет,

И очи им как будто услаждала.

Так, на одном я увидал кисет,

Где в желтом поле был рисунок синий,

Подобный льву, вздыбившему хребет.

А на другом из мучимых пустыней

Мешочек был, подобно крови, ал

И с белою, как молоко, гусыней.

Один, чей белый кошелек являл

Свинью, чреватую и голубую,

Сказал мне: «Ты зачем сюда попал?

Ступай себе, раз носишь плоть живую,

И знай, что Витальяно, мой земляк,

Придет и сядет от меня ошую.

Меж этих флорентийцев я чужак,

Все уши протрубил: "Где наш вожак,

С тремя козлами, наш герой сугубый?"».

Он высунул язык и скорчил рот,

Как бык, когда облизывает губы.

И я, боясь, не сердится ли тот,

Кто мне велел недолго оставаться,

Покинул истомившийся народ.

НАСЛЕДИЕ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ И ХРИСТИАНИЗАЦИИ

Римская империя оставила в наследство христианству использование денег как ограниченного по значению, но важного средства; их использование с IV по VII в. все более сокращалось. Согласно знаменитому, но спорному утверждению великого бельгийского историка Анри Пиренна (1862-1935), появление ислама в VII в. и завоевание им Северной Африки, а потом Испании положили конец средиземноморской торговле и экономическим связям между Западом и Востоком. Не разделяя крайностей противоположного тезиса, выдвинутого Морисом Ломбаром (умер в 1964 г.), согласно которому мусульманское завоевание стало стимулом к возрождению европейской торговли, надо признать, что торговые связи между Западом и Востоком никогда не прерывались - византийский и особенно исламский Восток платил золотом за сырье (дерево, железо, рабов), которое непрерывно поставлял ему христианизированный или варваризованный Запад. Фактически только благодаря большой торговле с Востоком на Западе сохранялось какое-то обращение золота в виде византийской (номисма, называвшаяся на Западе «безант») и мусульманской (золотой динар и серебряный дирхем) монеты. За счет этих монет несколько обогащались европейские правители (императоры до конца существования Западно-Римской империи, «варварские» вожди, ставшие христианскими королями и крупными собственниками).

Упадок городов и большой торговли привел к раздробленности Запада, где власть отныне принадлежала прежде всего владельцам больших поместий (вилл ), а также церкви. Но богатство этих новых «сильных» зиждилось прежде всего на обладании землями и людьми - последние стали сервами либо ограниченно зависимыми крестьянами. Повинности этих крестьян включали прежде всего барщину, натуральный оброк сельскохозяйственными продуктами, а также небольшой денежный оброк, который выплачивался благодаря малоразвитым местным рынкам. Церковь, особенно монастыри, за счет десятины, часть которой выплачивалась в денежном виде, и эксплуатации своих земельных владений осуществляла тезаврацию большей части своих монетных доходов. Монеты и драгоценный металл, который они содержали, золотые и серебряные слитки превращались в произведения искусства, которые, хранясь в сокровищницах церквей и монастырей, составляли монетный запас. Когда появлялась потребность, эти предметы переплавляли в монеты. Эта практика, к которой, впрочем, прибегали не только церкви, но и магнаты и даже короли, демонстрирует, что люди средневековья сравнительно мало нуждались в монете. Отметим в связи с этим: такая практика, как верно уловил Марк Блок, также показывает, что Запад раннего средневековья не ценил работу золотых дел мастера и красоту его изделий. Таким образом, дефицит монет был одной из характерных слабостей раннего средневековья в экономической сфере - монет, воплощавших одновременно богатство и силу. Действительно, тот же Марк Блок в примечательном «Очерке монетной истории Европы», опубликованном в 1954 г., через десять лет после его смерти, подчеркивает, что монетные феномены доминировали в экономической жизни. Они были одновременно симптомами и результатами.

В сфере изготовления и использования монеты в этот период характерна очень сильная раздробленность. Мы еще не располагаем подробным исследованием всех мест и всех зон чеканки монеты, если таковое возможно.

Люди раннего средневековья, среди которых все меньше оставалось тех, кто пользуется деньгами, то есть монетой, сначала пытались сохранить римские обычаи использования монеты, а потом воспроизводили их. Монеты чеканились с изображением императора, золотой солид оставался главной монетой в торговле, но в результате сокращения производства, потребления и обмена самой ходовой золотой монетой вскоре стал триенс, то есть треть золотого солида. Такое сохранение, хоть и в сокращенном объеме, применения древнеримской монеты имело несколько причин. Варвары до вступления в римский мир и формирования христианских государств не чеканили монету, за исключением галлов. Некоторое время монета была одним из немногих средств поддержания единства, поскольку циркулировала на всех территориях бывшей Римской империи.

В конечном счете экономическое ослабление не порождало потребности чеканить новые монеты. Варварские вожди, мало-помалу присвоившие полномочия римских императоров, положили конец с V в. - для разных народов и новых государств конкретные даты различаются - государственной монополии, которая была императорской. У вестготов первым посмел выпустить в обращение триенс со своим титулом и изображением на аверсе Леовигильд (573-586); его чеканили вплоть до арабского завоевания в начале VIII века. В Италии Теодорих и его остготские преемники сохраняли римскую традицию, а лангобарды, отказавшись от константиновской модели, стали чеканить монету с именем своего короля только со времен Ротари (636-652), а потом Лиутпранда (712-744) - в виде золотого солида уменьшенного веса. В Британии после того, как в середине V в. монету чеканить перестали, лишь в конце VI - начале VII в. англосаксы выпустили в обращение в Кенте золотые монеты по образцу римских. К середине VII в. золотые монеты заменили серебряные - сцеаты (sceattas). С конца VII в. короли разных мелких британских королевств старались восстановить в свою пользу королевскую монополию, что более или менее скоро и с большим или меньшим трудом удалось сделать в Нортумбрии, в Мерсии, в Уэссексе. Надо отметить - поскольку название этих монет будет иметь долгое и блестящее будущее - появление в Мерсии при короле Оффе (796-799) нового типа монет, пенни.

В Галлии сыновья Хлодвига поначалу поместили свои имена на медные монеты, еще чеканившиеся в их государствах. Потом один из них, Теодорих I, король Австразии с 511 по 534 г., выпустил серебряную монету со своим именем. Однако настоящая королевская монополия на монету окажется связанной с чеканкой золотых монет. Первым франкским королем, который осмелился на это, как подчеркнул Марк Блок, был сын Теодориха, Теодоберт I (534-548), но в Галлии королевская монополия вскоре исчезла - столь же быстро, как и в других королевствах, если не быстрей. С конца VI в. и в начале VII в. на монеты наносили уже не имя короля, а имя монетчика (monétaire), производителя разрешенной монеты, и монетчиков становилось все больше. Это были дворцовые чиновники, городские золотых дел мастера, церкви и епископы, владельцы больших поместий. Были даже монетчики-бродяги, и число монетчиков, имевших право чеканить триенс, в Галлии превышало 1400. Как и в Римской империи, монеты чеканились из трех металлов: бронзы или меди, серебра, золота. Картография и хронология чеканки монеты из разного металла изучены плохо, и Марк Блок утверждал, что их логику трудно понять. В новых государствах, кроме Англии, где активное хождение имели медь и бронза, золото поначалу интенсивно использовалось, и лишь потом его объем явственно сократился. Кроме того, золото, или, скорее, золотой солид, широко служило счетной монетой, кроме как у салических франков. Наконец, согласно Марку Блоку, одна серебряная монета, действительно чеканившаяся еще в Римской империи, получила в период раннего, так называемого «варварского» средневековья широкое использование в качестве счетной и также имела счастливое будущее. Это был денарий (денье).

Похожая информация.

Введение

Древний Рим оставил богатое культурное наследие, которое стало частью жизни и культуры современного человечества. Величественные остатки римских городов, зданий, театров, амфитеатров, цирков, дорог, акведуков и мостов, терм и базилик, триумфальных арок и колонн, храмов и портиков, портовых сооружений и военных лагерей, многоэтажных домов и роскошных вилл поражают современного человека не только своим великолепием, хорошей техникой, качеством постройки, рациональной архитектурой, но и эстетической ценностью. Во всём этом - реальная связь римской древности с современной действительностью, зримое доказательство того, что римская цивилизация легла в основу европейской культуры, а через неё и всей современной цивилизации в целом.

Римская культура является составной частью античной. Во многом, опираясь на греческую культуру, римская культура смогла развить некоторые её достижения, внести нечто новое, присущее только римскому государству. Во время своего наивысшего расцвета Древний Рим объединял все Средиземноморье, включая Грецию, его влияние, его культура распространялась на значительную часть Европы, Северную Африку, Ближний Восток и др. Сердцем этого огромного государства была Италия, расположенная в самом центре Средиземного мира.

Культурное наследие Рима

Литература, поэзия, театр

Как и многих других народов, у римлян собственно литературному творчеству отдельных писателей предшествовало устное народное творчество. К сожалению, произведения римского народного творчества не были записаны и не сохранились, за исключением ничтожных отрывков. На этом случайном основании некоторые ученые считали римлян неспособными к поэтическому творчеству, народом практичным и сухим.

Однако и те ничтожные отрывки народной поэзии, которые дошли до нашего времени, и косвенные указания говорят о том, что римляне, как и другие народы, выражали свои чувства в поэтической форме. Во время работ пели трудовые песни, создававшие ритм трудового процесса, например «песня гребцов». Молитвы и обращения к богам составлялись в стихотворной форме, что облегчало их запоминание. Сохранился, например, гимн «братьев пахарей», гимн жреческой коллегии скакунов (салиев). В этих гимнах содержались просьбы к богам оплодотворить землю, отвратить голод и непогоду, обеспечить богатый урожай, благополучие земледельцев и пастухов.

При похоронах исполняли специальные похоронные песни, заплачки (они назывались ненниями), где выражалась скорбь об умершем и перечислялись его заслуги. Существовал обычай ставить надгробия с надписью, где упоминались заслуги покойного.

На пирах распевались пиршественные песни, в которых восхвалялись подвиги героев, особенно легендарных предков. В застольные песни включались легенды, иногда перемешанные с реальными событиями о героическом прошлом Рима. Многие легенды застольных песен были заимствованы позднейшими римскими историками (например, Титом Ливием), включены ими в свои исторические труды и приобрели видимость исторических фактов.

Народные поэтические произведения были написаны особым стихотворным размером, так называемым сатурническим стихом, близким по своей ритмике к былинным стихам других народов.

Есть свидетельства о зачатках драматической поэзии у римлян. Во время деревенских праздников урожая ряженая сельская молодежь устраивала веселые игры, перебрасывалась остротами, импровизированными или заученными насмешливыми стишками. В этих стихах содержались порой и колкие насмешки, особенно по адресу богатых, скупых или жестоких людей. В обмене этими стихами -- их называли фесценнины -- содержатся уже элементы диалога, драматического действия.

Наряду с фесценнинами получает распространение комедия масок--ателлана (от названия города в Кампании--Ателлы). Ее героями были веселые типы обжор, хвастливых разинь, глупых стариков. Содержание ателланы было веселым, оно отражало повседневную жизнь мелких городов и сел с их незамысловатым бытом.

Наряду с поэзией делает первые шаги и римская проза. Велись коллегией понтификов погодные записи наиболее крупных события, летописи, заключались договоры, тексты которых записывались на латинском языке. П IV в. до н. э. некоторые политические деятели стали записывать свои произнесенные речи и издавать их для чтения публики.

Римская комедия и трагедия развивались в значительной степени под влиянием греческих образцов и считались жанрами не исконно римскими. Исконно римским литературным жанром был жанр так называемой сатуры. Словом сатура обозначалось блюдо, наполненное разными плодами. Затем сатурой стали называть смесь разных стихов -- длинных и коротких, написанных сатурническим и другим размером.

Поэт Энний назвал словом сатура свой сборник стихов полуразвлекательных, полупоучительных.

Как литературный жанр, сатура получила большое развитие и творчестве Гая Луцилия. За свою долгую жизнь (180--102 гг. до н. э.) Луцилий написал 30 книг сатур. В них он обличает пороки современного ему общества; корыстолюбие, взяточничество, моральное разложение, клятвопреступление, жадность.

Широкое развитие рабства, расцвет экономики, успешные завоевания Рима привели к росту богатства, скоплению их в немногих руках, погоне за ними, моральному разложению олигархов. Реальная жизнь давала сюжеты для сатур Луцилия, которые положили начало реалистическому направлению в римской литературе. После Луцилия окончательно определился жанр сатуры как небольшого обличительного произведения.

Драма и поэзия были главными, но не единственными видами латинской литературы. Параллельно развивалась и проза. Долгое время, вплоть до II в. до н. э., сочинения в прозе были немногочисленными и представляли собой, главным образом, краткие записи исторических событий и норм права. Как и ранняя поэзия, ранняя римская проза была подражательной. Первые литературные произведения и писались по-гречески, хотя и них излагалась римская история.

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО МИРА

Древний Рим

Культурное наследие Рима

Римская культура в определенной степени была вторичной и много позаимствовала из древнегреческой культуры, хотя о ее второстепенности не может быть и разговора. В Риме царил политеизм - многобожие, и римские боги отвечали греческими: Юпитер - Зевсу, Юнона - Гере, Минерва - Афине, Плутон - Аиду, Нептун - Посейдону и т.д. Но римская религия была более прозаичной, чем греческая, ибо менталитет римлян был прагматичным. Это сказалось на архитектуре. Древнейшей вымощенной камнем дорогой был Аппієв путь (его строительство в 312 г. до н. э. начал Аппий Клавдий). Римляне начали использовать в строительстве новый материал - бетон. Это открыло новые возможности для возведения крупных сооружений. Еще во времена республики застраивается римский Форум - центральный городской майдан. В 75-82 гг. был построен огромный амфитеатр для гладиаторских боев - Колизей (с латинского - колоссальный). В основу его положены эллипса длиной 188 м и шириной 156 м. Высота трехъярусной стены 50 м. Одновременно на арене Колизея могли соревноваться 300 пар гладиаторов. В честь побед императоров сооружали особые триумфальные арки. Интересной постройкой древнеримской архитектуры является храм всех богов - Пантеон, построенный в 118-125 гг.

Одним из существенных достижений римского искусства был скульптурный портрет. В отличие от классического греческого портрета, который изображал идеально прекрасного человека, римский портрет тяготел к натурализму. Среди его истоков - обычай снимать восковую маску с лица покойника.

В времена республики особой популярностью пользовалась творчество Плавта, который брал за основу греческие комедии и приспосабливал их к римским условиям. Во времена империи создается классическая римская литература. Римский богач Меценат (его именем стали называть того, кто покровительствует искусству) создал кружок, в который входили поэты Вергилий и Гораций. Самым известным произведением Вергилия является эпическая поэма «Энеида», которая должна была стать продолжением гомеровских «Илиады» и «Одиссеи». Вершина творчества Горация - «Оды» - образец древнеримской лирики.

Овидий прославился поэмой «Метаморфозы» («Превращения»), в которой пытался объединить сюжеты о превращении людей в растения и животных. Другая его поэма «Искусство любовь». Эротический смысл, воплощенный в искусную форму, обеспечил ей широкое распространение в римском обществе.

Выдающимися учеными республиканского Рима i в. до н. э. были энциклопедист Марк Теренций Варрон (500 книг из разных отраслей знаний, в частности 9-томная энциклопедия) и Тит Лукреций Кар написал поэму «О природе вещей», в которой пытался дать объяснение (часто наивные) различным явлениям и процессам.

Самым выдающимся оратор Античности (а возможно, и во всей истории) был Марк Публий Цицерон, чье имя стало символом красноречия. Славу римской историографии принесли историки Тацит («Анналы»), Светоний («Жизнь 12 Цезарей») и Плутарх («Сравнительные жизнеописания»).

В Риме впервые сложилась система образования - возникают риторические публичные школы, преподаватели которых получали зарплату из императорской казны.