Готовы?
- Да!
- Уже?
- Скоро!
- А ученые верно знают? Это правда будет сегодня?
- Смотри, смотри, сам видишь!
Теснясь, точно цветы и сорные травы в саду, все вперемешку, дети
старались выглянуть наружу - где там запрятано солнце? Лил дождь. Он лил
не переставая семь лет подряд; тысячи и тысячи дней, с утра до ночи, без
передышки дождь лил, шумел, барабанил, звенел хрустальными брызгами,
низвергался сплошными потоками, так что кругом ходили волны, заливая
островки суши. Ливнями повалило тысячи лесов, и тысячи раз они вырастали
вновь и снова падали под тяжестью вод. Так навеки повелось здесь, на
Венере, а в классе было полно детей, чьи отцы и матери прилетели
застраивать и обживать эту дикую дождливую планету.
- Перестает! Перестает!
- Да, да!
Марго стояла в стороне от них, от всех этих ребят, которые только и
знали, что вечный дождь, дождь, дождь. Им всем было по девять лет, и если
выдался семь лет назад такой день, когда солнце все-таки выглянуло,
показалось на час изумленному миру, они этого не помнили. Иногда по ночам
Марго слышала, как они ворочаются, вспоминая, и знала: во сне они видят и
вспоминают золото, яркий желтый карандаш, монету - такую большую, что
можно купить целый мир. Она знала, им чудится, будто они помнят тепло,
когда вспыхивает лицо и все тело - руки, ноги, дрожащие пальцы. А потом
они просыпаются - и опять барабанит дождь, без конца сыплются звонкие
прозрачные бусы на крышу, на дорожку, на сад и лес, и сны разлетаются как
дым.
Накануне они весь день читали в классе про солнце. Какое оно желтое,
совсем как лимон, и какое жаркое. И писали про него маленькие рассказы и
стихи.
Мне кажется, солнце - это цветок,
Цветет оно только один часок.
Такие стихи сочинила Марго и негромко прочитала их перед притихшим
классом. А за окнами лил дождь.
- Ну, ты это не сама сочинила! - крикнул один мальчик.
- Нет, сама, - сказала Марго, - Сама.
- Уильям! - остановила мальчика учительница.
Но то было вчера. А сейчас дождь утихал, и дети теснились к большим
окнам с толстыми стеклами.
- Где же учительница?
- Сейчас придет.
- Скорей бы, а то мы все пропустим!
Они вертелись на одном месте, точно пестрая беспокойная карусель.
Марго одна стояла поодаль. Она была слабенькая, и казалось, когда-то давно
она заблудилась и долго-долго бродила под дождем, и дождь смыл с нее все
краски: голубые глаза, розовые губы, рыжие волосы - все вылиняло. Она была
точно старая поблекшая фотография, которую вынули из забытого альбома, и
все молчала, а если и случалось ей заговорить, голос ее шелестел еле
слышно. Сейчас она одиноко стояла в сторонке и смотрела на дождь, на
шумный мокрый мир за толстым стеклом.
- Ты-то чего смотришь? - сказал Уильям. Марго молчала.
- Отвечай, когда тебя спрашивают!
Уильям толкнул ее. Но она не пошевелилась; покачнулась - и только.
Все ее сторонятся, даже и не смотрят на нее. Вот и сейчас бросили ее одну.
Потому что она не хочет играть с ними в гулких туннелях того
города-подвала. Если кто-нибудь осалит ее и кинется бежать, она только с
недоумением поглядит вслед, но догонять не станет. И когда они всем
классом поют песни о том, как хорошо жить на свете и как весело играть в
разные игры, она еле шевелит губами. Только когда поют про солнце, про
лето, она тоже тихонько подпевает, глядя в заплаканные окна.
Ну а самое большое ее преступление, конечно, в том, что она прилетела
сюда с Земли всего лишь пять лет назад, и она помнит солнце, помнит, какое
оно, солнце, и какое небо она видела в Огайо, когда ей было четыре года. А
они - они всю жизнь живут на Венере; когда здесь в последний раз светило
солнце, им было только по два года, и они давно уже забыли, какое оно, и
какого цвета, и как жарко греет. А Марго помнит.
- Оно большое, как медяк, - сказала она однажды и зажмурилась.
- Неправда! - закричали ребята.
- Оно - как огонь в очаге, - сказала Марго.
- Врешь, врешь, ты не помнишь! - кричали ей.
Но она помнила и, тихо отойдя в сторону, стала смотреть в окно, по
которому сбегали струи дождя. А один раз, месяц назад, когда всех повели в
душевую, она ни за что не хотела стать под душ и, прикрывая макушку,
зажимая уши ладонями, кричала - пускай вода не льется на голову! И после
того у нее появилось странное, смутное чувство: она не такая, как все. И
другие дети тоже это чувствовали и сторонились ее.
Говорили, что на будущий год отец с матерью отвезут ее назад на Землю
- это обойдется им во много тысяч долларов, но иначе она, видимо,
зачахнет. И вот за все эти грехи, большие и малые, в классе ее невзлюбили.
Противная эта Марго, противно, что она такая бледная немочь, и такая
худющая, и вечно молчит и ждет чего-то, и, наверно, улетит на Землю...
- Убирайся! - Уильям опять ее толкнул. - Чего ты еще ждешь?
Тут она впервые обернулась и посмотрела на него. И по глазам было
видно, чего она ждет. Мальчишка взбеленился.
- Нечего тебе здесь торчать! - закричал он. - Не дождешься, ничего не
будет! Марго беззвучно пошевелила губами.
- Ничего не будет! - кричал Уильям. - Это просто для смеха, мы тебя
разыграли. Он обернулся к остальным. - Ведь сегодня ничего не будет,
верно?
Все поглядели на него с недоумением, а потом поняли, и засмеялись, и
покачали головами: верно, ничего не будет!
- Но ведь... - Марго смотрела беспомощно. - Ведь сегодня тот самый
день, - прошептала она. - Ученые предсказывали, они говорят, они ведь
знают... Солнце...
- Разыграли, разыграли! - сказал Уильям и вдруг схватил ее.
- Эй, ребята, давайте запрем ее в чулан, пока учительницы нет!
- Не надо, - сказала Марго и попятилась.
Все кинулись к ней, схватили и поволокли, - она отбивалась, потом
просила, потом заплакала, но ее притащили по туннелю в дальнюю комнату,
втолкнули в чулан и заперли дверь на засов. Дверь тряслась: Марго колотила
в нее кулаками и кидалась на нее всем телом. Приглушенно доносились крики.
Ребята постояли, послушали, а потом улыбнулись и пошли прочь - и как раз
вовремя: в конце туннеля показалась учительница.
- Готовы, дети? - она поглядела на часы.
- Да! - отозвались ребята.
- Все здесь?
- Да!
Дождь стихал. Они столпились у огромной массивной двери. Дождь
перестал. Как будто посреди кинофильма про лавины, ураганы, смерчи,
извержения вулканов что-то случилось со звуком, аппарат испортился, - шум
стал глуше, а потом и вовсе оборвался, смолкли удары, грохот, раскаты
грома... А потом кто-то выдернул пленку и на место ее вставил спокойный
диапозитив - мирную тропическую картинку. Все замерло - не вздохнет, не
шелохнется. Такая настала огромная, неправдоподобная тишина, будто вам
заткнули уши или вы совсем оглохли. Дети недоверчиво подносили руки к
ушам. Толпа распалась, каждый стоял сам по себе. Дверь отошла в сторону, и
на них пахнуло свежестью мира, замершего в ожидании.
И солнце явилось. Оно пламенело, яркое, как бронза, и оно было очень
большое. А небо вокруг сверкало, точно ярко-голубая черепица. И джунгли
так и пылали в солнечных лучах, и дети, очнувшись, с криком выбежали в
весну.
- Только не убегайте далеко! - крикнула вдогонку учительница. -
Помните, у вас всего два часа. Не то вы не успеете укрыться!
Но они уже не слышали, они бегали и запрокидывали голову, и солнце
гладило их по щекам, точно теплым утюгом; они скинули куртки, и солнце
жгло их голые руки.
- Это получше наших искусственных солнц, верно?
- Ясно, лучше!
Они уже не бегали, а стояли посреди джунглей, что сплошь покрывали
Венеру и росли, росли бурно, непрестанно, прямо на глазах. Джунгли были
точно стая осьминогов, к небу пучками тянулись гигантские щупальца
мясистых ветвей, раскачивались, мгновенно покрывались цветами - ведь весна
здесь такая короткая. Они были серые, как пепел, как резина, эти заросли,
оттого что долгие годы они не видели солнца. Они были цвета камней, и
цвета сыра, и цвета чернил, и были здесь растения цвета луны.
Ребята со смехом кидались на сплошную поросль, точно на живой упругий
матрац, который вздыхал под ними, и скрипел, и пружинил. Они носились меж
деревьев, скользили и падали, толкались, играли в прятки и в салки, но
главное - опять и опять, жмурясь, глядели на солнце, пока не потекут
слезы, и тянули руки к золотому сиянию и к невиданной синеве, и вдыхали
эту удивительную свежесть, и слушали, слушали тишину, что обнимала их
словно море, блаженно спокойное, беззвучное и недвижное. Они на все
смотрели и всем наслаждались. А потом, будто зверьки, вырвавшиеся из
глубоких нор, снова неистово бегали кругом, бегали и кричали. Целый час
бегали и никак не могли угомониться. И вдруг... Посреди веселой беготни
одна девочка громко, жалобно закричала. Все остановились. Девочка
протянула руку ладонью кверху.
- Смотрите, сказала она и вздрогнула. - Ой, смотрите!
Все медленно подошли поближе. На раскрытой ладони, по самой середке,
лежала большая круглая дождевая капля. Девочка посмотрела на нее и
заплакала. Дети молча посмотрели на небо.
- О-о...
Редкие холодные капли упали на нос, на щеки, на губы. Солнце затянула
туманная дымка. Подул холодный ветер. Ребята повернулись и пошли к своему
дому-подвалу, руки их вяло повисли, они больше не улыбались.
Загремел гром, и дети в испуге, толкая друг дружку, бросились бежать,
словно листья, гонимые ураганом. Блеснула молния - за десять миль от них,
потом за пять, в миле, в полумиле. И небо почернело, будто разом настала
непроглядная ночь. Минуту они постояли на пороге глубинного убежища, а
потом дождь полил вовсю. Тогда дверь закрыли, и все стояли и слушали, как
с оглушительным шумом рушатся с неба тонны, потоки воды - без просвета,
без конца.
- И так опять будет целых семь лет?
- Да. Семь лет. И вдруг кто-то вскрикнул:
- А Марго?
- Что?
- Мы ведь ее заперли, она так и сидит в чулане.
- Марго...
Они застыли, будто ноги у них примерзли к полу. Переглянулись и
отвели взгляды. Посмотрели за окно - там лил дождь, лил упрямо, неустанно.
Они не смели посмотреть друг другу в глаза. Лица у всех стали серьезные,
бледные. Все потупились, кто разглядывал свои руки, кто уставился в пол.
- Марго...
Наконец одна девочка сказала:
- Ну что же мы?...
Никто не шелохнулся.
- Пойдем... - прошептала девочка.
Под холодный шум дождя они медленно прошли по коридору. Под рев бури
и раскаты грома перешагнули порог и вошли в ту дальнюю комнату, яростные
синие молнии озаряли их лица. Медленно подошли они к чулану и стали у
двери.
За дверью было тихо. Медленно, медленно они отодвинули засов и
выпустили Марго.

Феодалы и феодализм.

Вопросы

1. В чем отличия сюжета из «Романа о Кисе» от известной басни И. А. Крылова «Ворона и лисица»?

2. Ваши предположения об общих корнях приведенной сценки из «Романа о Лисе» и крыловской басни?

4. Можно ли предположить, какому сословию принадлежал, поэт, обработавший сюжет о Лисе и Тьеслине для своей поэмы?

Кто такие феодалы?

Крестьяне работали на своих хозяев, которыми могли быть светские сеньоры, церковь (отдельные монастыри, приходские церкви, епископы) и сам король. Всех этих крупных земельных собственников, живущих в конечном счете благодаря труду зависимых крестьян, историки объединяют одним понятием - феодалы. Условно говоря, все население средневековой Европы до тех пор, пока не окрепли города, можно разделить на две очень неравные части. Огромное большинство составляли крестьяне, а от 2 до 5% придется на всех феодалов. Нам уже понятно, что феодалы вовсе не были слоем, только высасывающим из крестьян последние соки. И те и другие были необходимы средневековому обществу.

Феодалы занимали в средневековом обществе господствующее положение, поэтому и весь строй жизни той поры нередко называют феодализмом. Соответственно, говорят о феодальных государствах, феодальной культуре, феодальной Европе...

Само слово «феодалы» как бы подсказывает, что помимо церковников его важнейшую часть составляли воины, получавшие за свою службу земельные владения с зависимыми крестьянами, т. е. известные уже нам феоды. Именно об этой главной части господствующего слоя средневековой Европы и пойдет дальнейший рассказ.

Как известно, в церкви существовала строгая иерархия, т. е. как бы пирамида должностей. В самом низу такой пирамиды - десятки и сотни тысяч приходских священников и монахов, а на вершине - римский папа. Похожая иерархия существовала и среди светских феодалов. На самом верху стоял король. Он считался верховным собственником всей земли в государстве. Свою власть король получил от самого Бога через обряд помазания и коронации. Верных своих соратников король мог наградить обширными владениями. Но это не подарок. Получивший от короля феод становился его вассалом. Главная обязанность любого вассала - верой и правдой, делом и советом служить своему сюзерену, или сеньору («старшему»). Получая от сеньора феод, вассал приносил ему клятву верности. В некоторых странах вассал обязан был стать перед сеньором на колени, вложить руки ему в ладони, выразив этим свою преданность, и затем получить от него какой-нибудь предмет, например знамя, жезл или перчатку, в знак приобретения феода.

Король вручает вассалу знамя в знак передачи ему крупных земельных владений. Миниатюра (XIII в.)

Каждый из вассалов короля тоже передавал часть владений своим людям рангом пониже. Они становились вассалами по отношению к нему, а он - их сеньором. Ступенью ниже все повторялось снова. Таким образом, получалось подобие лестницы, где почти каждый мог быть и вассалом и сеньором одновременно. Сеньором всех был король, но и он считался вассалом Бога. (Бывало так, что некоторые короли признавали себя вассалами римского папы.) Прямыми вассалами короля чаще всего были герцоги, вассалами герцогов - маркизы, вассалами маркизов - графы. Графы были сеньорами баронов, а у тех в качестве вассалов служили обычные рыцари. Рыцарей чаще всего в походе сопровождали оруженосцы - юноши из семей рыцарей, но сами еще не получившие рыцарского звания.

Картина усложнялась, если какой-нибудь граф получал дополнительный феод прямо от короля или от епископа, или же от соседнего графа. Дело порой так запутывалось, что трудно было понять, кто же чей вассал.

«Вассал моего вассала - мой вассал»?

В некоторых странах, например Германии, считалось, что все, кто стоит на ступенях этой «феодальной лестницы», обязаны повиноваться королю. В других странах, прежде всего во Франции, действовало правило: вассал моего вассала - не мой вассал. Это означало, что какой-нибудь граф не будет выполнять волю своего верховного сеньора - короля, если она противоречит желанию непосредственного сеньора графа - маркиза или же герцога. Так что в этом случае король мог иметь дело напрямую только с герцогами. Но если граф когда-то получил землю и от короля, то ему приходилось выбирать, кого из двух (или нескольких) своих сюзеренов ему поддерживать.

Стоило начаться войне, как вассалы по призыву сеньора начинали собираться под его знамя. Собрав вассалов, сеньор отправлялся уже к своему сеньору, чтобы выполнять его приказы. Таким образом, феодальная армия состояла, как правило, из отдельных отрядов крупных феодалов. Твердого единоначалия не было - в лучшем случае важные решения принимались на военном совете в присутствии короля и всех главных сеньоров. В худшем - каждый отряд действовал на свой страх и риск, слушаясь лишь повелений «своего» графа или герцога.

Распря между сеньором и вассалом. Миниатюра (XII в.)

То же самое и в мирных делах. Некоторые вассалы были побогаче собственных сеньоров, в том числе и короля. К нему они относились с почтением, но не более того. Никакая клятва верности не мешала гордым графам и герцогам даже поднять мятеж против своего короля, если вдруг они чувствовали с его стороны угрозу своим правам. Отнять же у неверного вассала его феод было вовсе не так просто. В конечном счете все решало соотношение сил. Если сеньор был могуч, то вассалы перед ним трепетали. Если же сеньор был слаб, то в его владениях царила смута: вассалы нападали друг на друга, на соседей, на владения своего сеньора, грабили чужих крестьян, случалось, разоряли и церкви. Бесконечные мятежи, междуусобицы были обычным делом во времена феодальной раздробленности. От ссор господ между собой, естественно, больше всех страдали крестьяне. У них не было укрепленных замков, где они могли бы укрыться при нападении...

Феодализм как закономерная ступень развития человеческого общества занимает важное место в истории. Система появилась на закате античности и просуществовала в некоторых странах вплоть до девятнадцатого века.

Новый способ производства

Итак, феодальная система, пришедшая на смену рабовладельческому строю, была по определению прогрессивнее. Наиболее динамичная часть средневекового общества - воины и князья - захватывали плодородные свободные земли, превращая их в свою собственность. Ее базой стало крупное земельное владение, которое делилось на две части: господская с усадьбой и населенные пункты с зависимыми крестьянами. Часть владения, принадлежавшая хозяину, называлась "доменом". При этом выделялся особый домен правителя страны, которым он был волен распоряжаться по своему усмотрению. Сюда, помимо пахотных земель, также входили леса, луга, водохранилища.

Большие размеры поместья позволяли изготавливать все необходимое для жизни, поэтому эта экономическая система носила замкнутый характер, а в истории получила название "натуральное хозяйство". Те товары, которых в хозяйстве не хватало, могли быть получены в результате обмена с другим феодальным поместьем. Крестьяне, проживающие в нем, были лично несвободными и обязаны нести определенный перечень повинностей в пользу господина.

Иерархичность средневекового общества

Так складывалась феодальная лестница, то есть такое положение социальных групп, которое демонстрировало их статус в обществе. Это своеобразная пирамида, на вершине которой находился верховный правитель, первый феодал страны - князь или король (в зависимости от государства).

Так каковы различия феодальной лестницы? Они достаточно просто объяснимы. У монарха были верные помощники, которым полагалась плата за службу. Если на ранних этапах разрешал им собирать налоги с населения и оставлять их часть себе в качестве платы, то позднее система усовершенствовалась. Теперь правитель из своего домена даровал своим слугам - вассалам - земельный надел, заселенный зависимыми категориями населения.

Земельное владение было наследственным, однако верховное право на него принадлежало сюзерену, поэтому в случае измены вассала он мог отобрать поместье. У крупных подданных короля также были слуги, которых необходимо было содержать. Феодалы из собственных имений даровали им земельные участки с определенным количеством крепостных крестьян. Размеры этих наделов зависели от важности этого человека для сюзерена.

Наконец, на нижней ступени феодального сословия находились простые рыцари, которые уже не имели возможности наделять слуг землей. А в основании пирамиды находился «двигатель» всей этой системы - крепостные крестьяне. Таким образом, те, кто входил в феодальную лестницу, были основными сословиями средневекового общества.

Принципы мироустройства Европы

Феодальная лестница, или (по-другому) иерархия, была жесткой структурой. В ней практически отсутствовала любая мобильность. Родившись крепостным, человек им и умирал, возможность изменить свое была минимальной. Это придавало средневековому обществу определенную стабильность, граничащую с застоем.

Развитие феодализма практически идентично во всех странах. Первоначально создавалось обширное государство, которое представляло собой конгломерат различных по уровню племен и племенных объединений. Затем эти территории в рамках единого суверенитета получали определенную помощь, росли, укреплялись, что впоследствии привело к их нежеланию подчиняться верховному правителю. Бывшие крупные державы превращались в «лоскутное одеяло», сотканное из разных по размеру и развитию графств, княжеств и прочих феодальных единиц.

Так начинается период распада единого некогда государства. Крупные эпохи феодализма имели и свои преимущества. Так, хозяину было невыгодно разорение собственных крестьян, он их поддерживал различными способами. Но это имело и обратный эффект - усиливалось закрепощение населения.

Отношения иммунитета предполагали право полного сюзеренитета, что означало для крестьян одновременно и защиту, и подчинение. И если в начале личная свобода оставалась за ними в полной мере, то постепенно они ее теряли взамен стабильного существования.

Этнические различия системы

Средневековая феодальная лестница имела свои национальные нюансы. Толкование было различным, скажем, во Франции и Англии. Развитие их на британском полуострове шло более медленными темпами, чем в континентальной Европе. Поэтому полноценная феодальная лестница в Англии сложилась окончательно к середине двенадцатого века.

Проводя сравнительную характеристику этих двух стан, можно выделить общее и особенное. В частности, во Франции действовало правило «вассал моего вассала - не мой вассал», что означало исключение взаимоподчинения в феодальной иерархии. Это придавало определенную стабильность обществу. Но в тоже время многие землевладельцы понимали это право слишком буквально, что порой приводило к конфликту с королевской властью.

В Англии действовало диаметрально противоположное правило. Именно в результате запоздалого феодального развития здесь действовала норма «вассал моего вассала - мой вассал». В реальности это означало, что все население страны должно подчиняться монарху, вне зависимости от сеньориальной принадлежности. Но в общем феодальная лестница во всех странах выглядела примерно одинаково.

Взаимосвязь социально-экономических процессов

В целом классический феодализм сменился периодом в который Европа погрузилась с десятого века. До тринадцатого века шел процесс постепенной централизации и создания национальных государств на базе уже новых условий. Феодальные отношения видоизменялись, однако сохранялись в Европе до 16-17 веков, а если брать в расчет Россию, то и вовсе практически до 19 века.

Процесс централизации, начатый на Руси также в 13 веке, был прерван нашествием монгольских завоевателей, что и вызвало такое продолжительное существование феодальных пережитков в нашей стране. Лишь после в 1861 году Россия встала на капиталистический путь развития двумя ногами.

В эпоху европейская общественная жизнь строилась по принципу строгой иерархии, то есть, лестницы, на верхней ступеньке которой находились самые знатные и привилегированные: король или император, духовенство, крупные . Вне конкуренции, конечно, были короли и императоры, они занимали высшую ступеньку иерархической лестницы (верховные сеньоры). Все, находящиеся на верхней ступеньке, были владельцами земли. Земельные наделы назывались феодами (или ленами). Те, которые давали феоды, назывались сюзеренами (или сеньорами), а те, которые получали их – вассалами. Но именно короли жаловали земли духовенству, герцогам, графам, но после этого те, хоть и являлись непосредственными вассалами короля, но, при этом, становились обособленными феодалами со своей собственной политикой и независимым хозяйством. Они имели право распоряжаться судьбами своих поданных (например, судить), выпускать собственную монету и даже вести войны. У крупных владельцев феодов (феодалов) были вассалы, тоже знать, но помельче – бароны. У них могли быть очень обширные владения, но власть их распространялась только на тех, кто был еще мельче по рангу и стоял на ступеньку ниже. А ниже были только их рыцари, владельцы небольших поместий. Сначала рыцарями называли воинов на службе у короля. Их целенаправленно обучали военной дисциплине, владению оружием, верховой езде и другим премудростям военного дела. Европейское рыцарство расцвело в период крестовых походов в страны Ближнего Востока. В течение двух веков крестоносцы пытались изгнать мусульман из Святой Земли и заново овладеть христианскими святынями. Но вернемся к феодальной иерархии.

Всем со школьной скамьи знакома фраза, связанная со средневековьем: «Вассал моего вассала – не мой вассал». Это значит, что вассал подчинялся только своему сюзерену, но никак не тому, кто был сюзереном его сюзерена. Отношения между феодалами строились согласно договорам, которые заключались при передаче земли (феода). Эта передача феода называлась инвеститурой и сопровождалась торжественной церемонией: вассал громко объявлял присутствующим, что отныне он «человек сеньора» и давал присягу на верность своему сюзерену. Служить своему сеньору – было честь, привилегией и главной обязанностью рыцаря как благородного воина. Вассалы охраняли собственными силами земли и имущество своих сеньоров, помогали выкупать их из плена, защищали их интересы. А сеньор, в свою очередь, должен тоже опекать своего вассала, если надо, то оборонять его от врагов, от судебного преследования, а после его смерти именно сеньор должен позаботиться о вдове и детях своего вассала.

Католическая церковь имела свою иерархическую лестницу. Во главе – Папа Римский, обладавший мощной властью над всем духовенством и светской знатью. Его ближайшие служители – кардиналы, епископы, затем – аббаты, настоятели монастырей, за ними – прочие священнослужители. На последней ступеньке были приходские священники. Все представители духовенства являлись землевладельцами и даже иногда – вассалами светских сеньоров. Часто (например, в Германии) католический епископ мог стать светским государем. В десятом – одиннадцатом веках наступает упадок папства, и церковники попадают в зависимость от светских феодалов, вплоть до того, что во время ритуала инвеституры епископ преклонял колени перед своим светским сюзереном, ему давал клятву верности и ему подчинялся. Ситуацию изменили обитатели монастыря Клюни, что в Бургундии. Они во главе со своим лидером Гильдебрандом (1059) провозгласили Папу наместником Бога и единым властителем на земле. В тринадцатом веке папство достигает неограниченной власти и наивысшего могущества. Духовенство становится самым богатым сословием. Крепкой опорой для папской политики были монашеские ордена, в которых состояли рыцари, обученные воевать. Именно они были инициаторами, организаторами и участниками восьми крестовых походов.

В медиевистике со времен Ф.Энгельса за Францией закрепилось определение страны классического феодализма, что подчеркивает законченность и выраженность его форм. Но данное определение справедливо только для северных и центральных частей страны, в которых наиболее полное развитие получил симбиоз римских и варварских начал. Эти же территории обладали и наиболее благоприятными условиями для развития земледелия, главным образом, зернового.

Земли в бассейнах рек Сены и Луары, в районах, прилегающих к Парижу и Орлеану, отличались благоприятными географическими условиями, здесь были плодородные земли, в наследство от Римской империи досталась развитая сеть дорог, судоходные реки, относительно высокой была плотность населения.

Формирование феодального сословия

Замечание 1

В конце XI в. отмечается рост численности слоя феодалов и его распад на несколько групп. От крупных сеньоров, которые, как правило, вели свою родословную от каролингской знати, отделялись многочисленные боковые ветви, из которых формировалась значительная группа средних феодалов.

В количественном плане преобладающей была категория мелких феодалов, выходцев из вассалов и слуг короля и светских магнатов. Другой важный источник пополнения низших слоев феодальной лестницы - сельская община, а точнее, свободные члены общины, становившиеся воинами-профессионалами.

К XI в. сословие феодалов в целом уже отделилось от других сословий, став замкнутой привилегированной группой, принадлежность к которой определяется по рождению. Феодалами к тому времени была монополизирована практически вся собственность на землю, что стало отражением сложившейся в обществе правовой нормы «нет земли без сеньора».

Аллоды свободных общинников становились исключением даже в южных районах, где их численность была больше, нежели на севере. Под власть сеньоров попадали также и общинные угодья, пользование которыми для крестьян теперь сопровождалось уплатой определенных повинностей.

Постепенно сформировались баналитетные права сеньоров, монополизировавших права на печь, мельницу и виноградный пресс, ранее являвшиеся коллективной собственностью общины.

Феодальная лестница

О завершенности процесса оформления феодального сословия говорит и то, что в его среде сложилась последовательная иерархия (феодальная лестница):

1. низшая ступень была представлена группой «однощитных» рыцарей, у которых не было вассалов;

2. через 3-4 промежуточные ступени, на которых располагались более состоятельные феодалы, находились высшие слои иерархии - властители значительных территорий:

   • герцоги Бретани, Нормандии, Бургундии, Аквитании,
   • графы Шампани.

Специфика феодальных отношений во Франции

Для иерархии французских феодалов была характерна норма: «Вассал моего вассала не мой вассал», сохранявшая привилегии крупных феодалов от посягательств центральной власти, но вместе с тем, обеспечивавшая внутреннюю сплоченность этого сословия.

Реализация монополии на землю позволила феодалам во Франции приобрести и значительную политическую власть. Главная политическая прерогатива заключалась в праве судопроизводства, судебные штрафы от которого являлись существенным источником доходов сеньоров. У крупных феодалов было также право высшей юстиции.

Процесс формирования господствующего сословия во Франции проходил быстрее, чем в большинстве стран Западной Европы, и отличался большей законченностью. Складывание феодально-зависимого крестьянства являлось более медленным процессом, который также в целом завершился в XI в.

Замечание 2