Диверсанты Разведупра РККА и НКВД. Много лет прошло с того дня, когда завершилась война между СССР и Германией. Но и сегодня попрежнему актуальным остается вопрос: в чем причины страшного поражения Красной Армии в 41-м году? Во всяком случае, бесполезно искать на него ответ в том множестве книг исторического и мемуарного характера, которое были издано за эти пятьдесят лет.

Предвоенная пропаганда твердила, что война - если кто-то посмеет напасть на Страну Советов - будет вестись исключительно на вражеской территории путем немедленного контрнаступления, как тогда говорили, «малой кровью, могучим ударом!» Однако на деле огромное государство оказалось не готовым к отпору не только психологически, но и в военном отношении. Ведь к началу войны под ружьем в западной части страны находилось свыше 4-х миллионов человек, РККА имела танков в 3 раза больше, чем противник, и в 2 раза больше самолетов. Практически все образцы советского оружия и военной техники не уступали по своим качествам немецкому, а многие существенно его превосходили.

Тем не менее, всего за 3 первых недели боевых действий, германские и союзные им войска продвинулись на глубину до 500 км и дальше. Из находившихся в западной части страны 170 советских дивизий, 28 оказались полностью уничтоженными, а еще 70 потеряли убитыми и ранеными половину своего личного состава. Немцам удалось уничтожить на аэродромах три с половиной тысячи самолетов и обеспечить, благодаря этому, полное господство в воздухе. Они также вывели из строя либо захватили около 6 тысяч советских танков. В плен за месяц попало не менее одного миллиона бойцов РККА! О какой же готовности может идти речь?

Важную роль в поражении советских войск летом 41 года сыграли успешные действия немецких разведывательно-диверсионных формирований. Массовая заброска их на территорию СССР началась еще до вторжения. Они добывали сведения о расположении и передвижениях воинских частей, уничтожали штабы и командный состав РККА, выводили из строя линии связи и железные дороги, взрывали склады с горючим и боеприпасами, захватывали либо уничтожали мосты. Все это деморализовало бойцов Красой Армии, сеяло панику среди гражданского населения, существенно осложняло оперативную обстановку в зоне боевых действий и прифронтовой полосе.

В отличие от германской армии, разведывательно-диверсионная деятельность РККА в начальный период войны оказалась почти полностью парализованной. Вопервых, штатных РДФ (разведывательно-диверсионных формирований) к июню 41 года в РККА просто не было. Согласно планам высшего военного руководства, к их созданию следовало приступить после начала так называемого «угрожающего периода». Однако в действительности подобный период объявлен не был, и война для подавляющего большинства частей и командиров началась внезапно.

Во-вторых, важнейшие мероприятия подготовительной работы накануне войны выполнены не были. Речь идет о подборе и обучении кадров, о разработке планов специальных операций в районах, прилегающих к советско-германской границе, о создании материально-технических запасов для оснащения РДФ - автоматического оружия, боеприпасов, минно-взрывных средств, радиостанций. Впоследствии особо негативное влияние на эффективность действий разведчиков-диверсантов оказывало отсутствие радиостанций и подготовленных радистов. Так, к лету 1942 г. из 387 РДФ, действовавших в тылу противника по линии РУ, лишь 39 (т.е. около 10%) имели переносные радиостанции для связи с командованием.

Всего за 1-2 недели до германской агрессии, когда ее неизбежность уже ясно осознавалась не только командованием РУ, но и разведывательными отделами армий западного направления, последние приступили к развертыванию внештатных РДФ. Создавались для них и пункты базирования с запасами оружия, продовольствия и снаряжения. На эти базы они направлялись непосредственно перед отходом наших войск из соответствующих районов. Однако в первые же дни войны связь практически со всеми наспех подготовленными внештатными РДФ оказалась утраченной, каждая вторая группа погибла.

Новые внештатные РДФ пришлось создавать в неимоверно трудных условиях отступления, когда оперативная инициатива полностью принадлежала врагу. Так, один только разведотдел штаба Западного фронта за июль-август 41 года отправил в тыл противника 52 таких формирования. Но из-за отсутствия подготовленных офицерских кадров, способных правильно наладить эту работу, неудачной организационно-штатной структуры разведотделов штабов фронтов и армий, их слабого материально-технического оснащения, боевые возможности РДФ продолжали оставаться низкими.

В частности, отбор людей в группы осуществлялся без учета их моральных и деловых качеств, психологической совместимости, степени физической тренированности. Подготовка, основу которой составляло минновзрывное дело, изучение методов конспирации и средств маскировки, а также стрелковое дело, проводилась слишком поспешно (от 3-х до 10-х суток). Даже командиры и комиссары РДФ не имели специального образования, а потому не могли качественно руководить своими подчиненными. Боевое взаимодействие членов групп не отрабатывайтесь заранее. Оперативную обстановку во вражеском тылу они совершенно не знали. В итоге имели место многочисленные неоправданные потери, в том числе от неумелого использования собственных мин и средств взрывания.

Вследствие отсутствия радиосвязи добываемые группами разведданные к моменту их возвращения безнадежно устаревали. Поэтому главной задачей РДФ стало оказание помощи Красной Армии своими действиями в тылу германских войск. Им предписывалось нападать на штабы, склады, аэродромы, автоколонны, небольшие гарнизоны, выводить из строя участки железных дорог, мосты, линии телеграфно-телефонной связи и электропередачи, организовывать диверсии на военнопромышленных объектах. Кроме того, они должны были создавать агентурную сеть на оккупированной территории.

Но указанные задачи летом-осенью 41 года в полном объеме решали только отдельные группы. Почти все РДФ базировались в труднодоступной для противника местности, на большом удалении от его военных объектов. Помимо отсутствия радиостанций, управление их действиями затрудняла частая передача армий из состава одного фронта в другой и смена оперативных направлений. Поэтому в большинстве случаев они, проведя всего 1-2 операции, вынуждены были в дальнейшем заниматься лишь обеспечением своей собственной жизнедеятельности.

В первые месяцы войны были также допущены ошибки организационного характера. Они заключались в том, что наряду с небольшими группами, армейские разведотделы создавали и крупные, численностью до тысячи человек и более, построенные по типу воинских частей. Столь громоздкие подразделения трудно было перебрасывать в тыл противника, они неизбежно несли значительные потери и часто уничтожались врагом, даже не достигнув района своего оперативного предназначения. Постепенно РУ поняло, что подобные формирования вообще не нужны, так как в немецком тылу имеется достаточное количество людей, готовых взяться за оружие. Для этого требуются хорошо подготовленные малочисленные группы специалистов, способных организовать вокруг себя активную часть местного населения.

В течение поздней осени и зимы 41-42 IT. те крупные формирования, которые сохранили боеспособность, стихийно распались на отдельные отряды малой численности. Эти отряды, плюс к ним ранее заброшенные внештатные малые группы, осев в тех или иных оккупированных районах, послужили основой для возникновения многих партизанских формирований. Кроме того, в большом количестве случаев партизанские отряды самостоятельно (т.е. без связи с командованием РККА) создавали патриоты из числа военнослужащих, оказавшихся в окружении или бежавших из плена, партийных и комсомольских активистов, сотрудников милиции, работников советских учреждений, не сумевших своевременно эвакуироваться из захваченных немцами населенных пунктов, либо скитавшихся в лесах.

Таким образом, диверсионная деятельность в тылу противника в течение первого года войны все больше и больше приобретала характер партизанского движения. Забрасываемые РУ разведывательно-диверсионные группы становились партизанскими отрядами вынужденно. Создаваемые патриотами отряды сопротивления превращались в РДФ стихийно. Усилия «сверху» и самодеятельность «снизу» сливались в оно целое. Уже осенью 41 года немецкое командование вынуждено было считаться с новой угрозой. Так, в директиве Ставки главного командования вермахта от 25 октября 41 года говорилось: «Русские партизаны и диверсанты направляют свои атаки и разрушительную деятельность как против небольших подразделений действующих войск, так и против отрядов снабжения, оборудования и связи тыловых районов». В указанный период немцам пришлось направить на борьбу с партизанами 78 специально выделенных батальонов регулярной армии, не считая отрядов службы безопасности СД, тайной полевой полиции ГФП, сил вспомогательной полиции из числа бывших советских граждан.

Для руководства партизанскими соединениями, усиления их кадрами специалистов, организации материально-технического снабжения, постановлением Государственного комитета обороны от 30 мая 1942 года был создан Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД). Были созданы также республиканские и областные штабы, а при фронтах и армиях - оперативные группы центрального штаба. В их руководящий состав вошли партийные и комсомольские работники, офицеры Красной Армии, погранвойск и НКВД, имеющие опыт организации и проведения разведывательной, контрразведывательной и диверсионной деятельности.

Такая организационная структура позволила лучше удовлетворять запросы штабов фронтов и армий по ведению разведки и специальных операций в глубоком тылу противника. Однако в прифронтовой полосе разведывательные и диверсионные действия партизан по объективным причинам не могли быть успешными. Сюда направлялись армейские РДФ, подчинявшиеся органам военной разведки, тогда как аналогичные группы, забрасывавшиеся в тыл, переходили там в подчинение ЦШПД в лице его местных представителей.

Комплектованием, подготовкой, руководством и снабжением РДФ начали заниматься разведывательнодиверсионные отделения (штат 13 человек) в составе разведотделов штабов фронтов. В их распоряжении находились узлы радиосвязи, авиационные группы (один самолет Ли-2, два самолета По-2), другие подразделения обеспечения. Подбор людей для комплектования групп разведчиков-диверсантов эти отделения осуществляли из числа лиц, обладавших хорошей физической подготовкой и имевших уже опыт боевых действий. Исключение составляли специалисты (переводчики, радисты), у которых такой опыт нередко отсутствовал. Их направляли на обучение в специальные школы.

При подготовке групп к выполнению конкретных заданий основное внимание стали уделять изучению способов ведения разведки, изучения оперативной обстановки, методов диверсий на военных объектах и транспортных коммуникациях, отработке приемов боевого обеспечения (маскировки, выживания в неблагоприятных природных условиях и т. д.). Учили тому, как наиболее эффективно применять штатные минновзрывные средства, как самостоятельно изготовлять их из подручных материалов. Если заброска планировалась с помощью парашютов, то каждый член группы совершал от одного до трех учебных прыжков, не говоря уже о прохождении курса наземной подготовки. Все группы с осени 42 года снабжались радиостанциями типа «Северок». Увеличение продолжительности подготовки, повышение ее качества, обеспечение радиосвязью - все это привело к росту эффективности действий РДФ и снижению потерь. Если в первый год войны погибал каждый второй диверсант, то в 43 году - один из 20.

РДФ не имели постоянного состава и насчитывали от 5 до 20 человек. Командир назначался, как правило, из офицеров. Среди членов группы обязательно были радист, минер-подрывник, переводчик, в больших формированиях - санинструктор либо врач. Вооружение отличалось разнообразием систем, но преобладало автоматическое оружие (автоматы, ручные пулеметы), имелся большой запас ручных гранат. Эти огневые средства не стесняли маневра, отвечали требованиям скоротечного ближнего боя, обеспечивали высокую огневую мощь небольших подразделений. В более крупных отрядах (как правило, в партизанских) на вооружении состояли станковые пулеметы, противотанковые ружья, минометы, иногда даже легкие артиллерийские орудия. Восполнение потерь оружия и расхода боеприпасов осуществлялось за счет поставок по воздуху, путем сбора в местах прошедших боев, в ходе нападений на склады, мелкие гарнизоны и небольшие подразделения противника, в отдельных случаях - из ранее подготовленных тайников.

В целом обеспечение стрелковым оружием и боеприпасами являлось менее актуальной задачей, чем снабжение РДФ взрывчатыми веществами и средствами взрывания. А они наиболее ценились, так как, во-первых, позволяли вести борьбу с врагом, не вступая с ним в непосредственное боевое соприкосновение, во-вторых, причиняли ему максимальный ущерб. Именно хроническая недостача таких средств больше, чем что бы то ни было другое, сказывалась на эффективности действий РДФ в течение второго года войны.

Для переброски за линию фронта использовались наземный, воздушный и водный пути. Наземным путем РДФ скрытно выводили во вражеский тыл войсковые разведчики, используя для этого участки труднопроходимой местности, проходы в минных полях и т. д. При отсутствии четко обозначенных позиций (подвижная линия фронта) применялись транспортные средства: танки, автомобили, мотоциклы (особенно трофейные), лошади. Часто группы оставались после отхода советских войск на заранее подготовленных базах.

Переброска по воздуху осуществлялась на самолетах транспортной и вспомогательной авиации в ночное время, с последующим десантированием на парашютах или посадочным способом на партизанских аэродромах. Водный путь чаще всего использовали РДФ флота. Они применяли с этой целью быстроходные военные катера (торпедные, сторожевые), подводные лодки, бывшие гражданские суда (сейнеры, мотоботы). На больших реках и озерах в ход шли надувные резиновые лодки, плоты, иногда - легководолазные костюмы, позволявшие идти по дну.

Тактика действий РДФ на вражеской территории отличалась большим разнообразием. Способы действий разделялись на две основные группы: те, при которых поставленные задачи решали посредством боевого соприкосновения с противником (засады, налеты) и те, которые позволяли избегать прямых столкновений (диверсии). Комбинированным способом были рейды.

Засада представляла собой такой способ действий, при котором РДФ скрытно располагалось возле вражеских коммуникаций, выжидало подхода противника, а затем внезапно наносило ему удар. Целью засады чаше всего являлся захват пленных, документации, образцов вооружения и боевой техники, предметов материальнотехнического обеспечения, продовольствия.

Налет - это внезапный удар по стационарным либо малоподвижным объектам. Осуществлялся в тех же целях, что и засада, плюс освобождение из плена захваченных врагом партизан, красноармейцев, подпольщиков. Еще одной целью налета нередко являлось отвлечение внимания и людских ресурсов противника от операций, проводимых в других районах.

Диверсии проводились в основном на коммуникациях (мосты, железные дороги). Этому способствовал ряд важных факторов: 1) срыв воинских перевозок представлял наиболее эффективную помощь Красной Армии; 2) диверсии подобного рода требовали минимума людей и средств; 3) огромная протяженность дорог облегчала выбор мест для проведения диверсий, затрудняла контрразведывательные мероприятия противника; 4) диверсии на путях сообщения отвлекали значительные силы врага для их охраны; 5) слабая защищенность вражеских войск во время движения в железнодорожных составах позволяла уничтожать их почти без потерь в своих силах.

Рейдовые действия РДФ сочетали засады, налеты, диверсии и агитационную работу в ходе передвижения в тылу противника. В рейдах диверсанты передвигались чаще всего пешком (зимой - на лыжах). В отдельных случаях удавалось использовать транспортные средства, захваченные у противника (автомобили, мотоциклы, гужевой транспорт).

Наиболее характерными для первого года войны были рейды небольших групп, происходившие на ограниченной территории. Например, рейдовая группа, созданная разведотделом Северо-Западного фронта из студентов и преподавателей Ленинградского института физкультуры (численность - 22 человека), действовала исключительно в Ленинградской области. К апрелю 1942 года она провела 24 боевых операции, в ходе которых пустила под откос 23 эшелона, вывела из строя 2 самолета, 18 танков, 844 легковых и 143 грузовых автомобиля, захватила 7 пушек, 97 пулеметов, 800 винтовок, и передала их партизанам. Оккупанты присвоили этой группе кодовое наименование «Черная смерть» - факт, говорящий сам за себя!

К концу 1942 года против РДФ и партизан в немецком тылу действовали уже 140 специально выделенных армейских батальонов, что равнозначно примерно 10 дивизиям полного состава.

К весне-лету 1942 года назрела необходимость реорганизации РДФ, действовавших в тылу врага. Дело в том, что большинство из них быстро пополнялось за счет патриотически настроенного населения и военнослужащих, оказавшихся в окружении. Некоторые формирования в результате притока добровольцев увеличили свою численность до нескольких тысяч человек. Материально-техническое обеспечение столь крупных формирований разведотделами фронтов становилось невозможным из-за огромных потребностей. РДФ обросли хозяйственными подразделениями, обозами, в значительной мере потеряли управляемость и маневренность. Места их дислокации все чаще подвергались нападениям карателей.

Новым типом организации РДФ стало разведывательно-диверсионное соединение, состоявшее из нескольких отдельных отрядов. Каждый отряд базировался в определенном районе, имел свой собственный штаб и соответствующие службы. Но все отряды подчинялись штабу и командиру, находящимся при одном из них. Это позволило повысить скрытность базирования РДФ, снизить вероятность уничтожения их одним ударом, улучшить взаимодействие во время проведения тех или иных боевых операций.

Был также найден способ более эффективного использования партизанских отрядов, подчиненных ЦШПД, в интересах военной разведки. Он сводился к тому, что в отряды, действующие в тех районах, где РУ не имело своих штатных РДФ, перебрасывались группы, организационно не входившие в состав отрядов, но использовавшие партизанских связных, разведку, материально-техническую базу. Партизаны детально знали оперативную обстановку в зоне действий, имели многочисленных помощников в окрестных населенных пунктах, располагали довольно значительными запасами боеприпасов и продовольствия, что существенно расширяло возможности армейских разведчиков и диверсантов. В некоторых отрядах удалось даже наладить собственное производство взрывчатых веществ и средств взрывания.

Существенно улучшилась подготовка квалифицированных кадров

разведчиков-диверсантов. Во-первых, на базе Высшей школы генерального штаба РККА в 1943 г. открылись Центральные курсы, ежемесячно выпускавшие по 500 человек, прошедших интенсивную подготовку в области разведывательно-диверсионной деятельности. Во-вторых, РУ создало специальную группу для подготовки командного звена разведывательно-диверсионных органов. Выпускники этой спецгруппы направлялись в разведотделы штабов фронтов с целью квалифицированного руководства диверсионной работой на уровне фронта-армии. В-третьих, приказом наркомата обороны были учреждены школы по подготовке разведчиков-диверсантов в составе каждого из фронтов.

Все перечисленные (и некоторые другие) мероприятия способствовали дальнейшему повышению эффективности разведывательно-диверсионной работы РУ, снижению потерь личного состава РДФ.

С выходом Красной Армии на территорию Польши, Румынии, Венгрии, Словакии, а затем и Германии, способы действий РДФ претерпели существенные изменения. Раньше их главной целью были диверсии, дезорганизующие воинские перевозки. Такие диверсии встречали понимание и поддержку среди местного населения оккупированной части страны. За пределами бывшей государственной границы на поддержку подобных действий рассчитывать уже не приходилось. Наоборот, они получили бы отпор. Кроме того, в странах с более развитой сетью железных и шоссейных дорог, чем в Белоруссии и на Украине, диверсии на коммуникациях принесли бы значительно меньший эффект. Поэтому здесь на первый план выдвинулись чисто разведывательные задачи, а также удары по штабам, узлам связи, складам боеприпасов, горючего, вооружения.

На немецкой земле условия, в которых пришлось действовать РДФ, оказались наиболее сложными. Местное население крайне враждебно относилось к разведчикам-диверсантам. Населенные пункты (деревни, хутора, фермы, небольшие городки) располагались недалеко друг от друга, в них была создана четкая система дежурства и патрулирования силами местной полиции и ополчения, функционировала надежная телефонная связь. Развитая инфраструктура обеспечивала быструю переброску армейских частей из ближайших гарнизонов. Отсутствие сколько-нибудь крупных лесных массивов лишало разведчиков укрытия. Партизанское движение, антифашистское подполье практически отсутствовало, так что ни какую помощь за линией фронта рассчитывать не приходилось.

Возникли большие трудности с обеспечением РДФ легализационными документами, гражданской и военной экипировкой, валютой, с комплектованием их людьми, свободно владеющими немецким и другими языками, знающими особенности местных условий, быта, нравов. Указанные недостатки существенно снижали боеспособность РДФ, демаскировали их перед местными жителями, ограничивали сроки пребывания в тылу противника. Поэтому снова значительно возросли потери личного состава. Они стали такими же, какими были в начальный период войны: один боец на каждые два-три члена РДФ.

На завершающем этапе войны, после завоевания господства в воздухе, основным способом заброски диверсантов во вражеский тыл стал парашют. Теоретически, воздушное десантирование позволяло значительно быстрее доставлять группы в заданные районы, чем по земле пешком; существенно экономить их силы; избегать неоправданных потерь; обеспечивать необходимыми средствами для более продолжительных действий за линией фронта. Но, к сожалению, низкий уровень подготовки летного состава вспомогательной авиации и неправильный выбор районов десантирования вели к тому, что эти преимущества во многих случаях оставались лишь в документах штабистов. Например, ДРГ «Стальной» весной 1944 года была выброшена над немецким аэродромом и расстреляна зенитчиками еще в воздухе; ДРГ «Рул» летом 1944 г. десантировалась над расположением вражеской воинской части и в полном составе попала в плен; ДРГ «Одессит» осенью 1944 г. была сброшена на большое озеро и все разведчики утонули.

Тем не менее, хорошо подготовленные разведчики, имевшие опыт действий на своей территории, успешно решали поставленные перед ними задачи и в такой обстановке. Например, ДРГ «Джек» (командир - капитан П. Крылатых) была выброшена на парашютах в июле 1944 г. в Восточной Пруссии для разведки движения войск по железной дороге Тильзит - Кенигсберг. При десантировании оказался утерянным груз с резервным запасом продовольствия, боеприпасов, аккумуляторных батарей к радиостанции. Выброс группы не удалось скрыть, ее преследовало все местное ополчение плюс пехотный полк. За 4 месяца действий группа выдержала 14 облав. В отдельные дни разведчикам приходилось до 20 раз с боем прорываться сквозь кольцо окружения. Погибла половина людей, но задача была выполнена полностью. В Центр ушло около 50 донесений, содержавших ценную информацию. Пройдя во вражеском тылу более 500 км, в начале декабря группа вышла к своим частям на территории Польши.

Помимо Разведывательного управления генерального штаба РККА, диверсионные группы в тыл противника забрасывало 4-е управление НКВД. Главным учебным центром по подготовке этих групп был ОМСБОН - Отдельный мотострелковый батальон особого назначения.

Уже в первые дни войны - 27 июня, была сформирована Особая группа НКВД СССР для подготовки и заброски в тыл противника разведывательно-диверсионных групп из числа оперативных сотрудников и завербованных лиц. Спустя 4 месяца эту группу увеличили до батальона, в связи с тем, что ее ряды пополнили бойцы и командиры пограничных и внутренних войск, а также многочисленные студенты институтов и техникумов физкультуры.

Всего за годы войны на базе ОМСБОН было подготовлено 212 спецотрядов и групп, общей численностью 7316 человек. Из них погибли и пропали без вести более 600 человек, причем эти жертвы далеко не всегда были оправданы. Например, в январе 1942 г. командующий 10-й армией генерал-лейтенант Ф. Голиков загубил несколько отрядов, предназначенных для заброски в прифронтовую полосу, направив их на передовые позиции сражаться как обычных пехотинцев. Генералу даже не пришло в голову, что действия этих отрядов по другую сторону фронта принесли бы несоизмеримо больше пользы для его армии.

Надо отметить, что во многих случаях трудно провести грань между теми партизанскими отрядами, которые возникли на базе армейских ДРГ и теми, что формировались вокруг групп НКВД. Тем более, что практически в каждом партизанском отряде, поддерживавшим связь с Центральным штабом партизанского движения, обязательно имелся уполномоченный НКВД, отвечавший за контрразведку.

Как бы там ни было, к лету 1943 г. устойчивую радиосвязь с ЦШПД имели партизанские отряды общей численностью свыше 120 тысяч человек. Они действовали в Белоруссии, на Украине, в Орловской и Брянской областях России, на северо-западе СССР. Это была большая сила. Несмотря на совершенно неправильное использование партизанских отрядов в войне (основная ставка была сделана на так называемую «рельсовую войну» вместо разрушения мостов и крушения поездов), они принесли значительный ущерб немцам в живой силе и отвлекли на себя значительную часть их армейских соединений - около 1 миллиона человек.

После октябрьской революции, правительство Японии стало строить планы по отторжению Дальнего Востока от Советской России. Непосредственную роль в подготовке и организации вооруженной интервенции Японии на Дальнем Востоке отводилась японским спецслужбам. Они выступали в качестве орудия осуществления внешней политики японского государства.

Разведке поручалась подготовка и проведение мероприятий, облегчающих вторжение японской армии в пределы Советской России. Чтобы скрыть свои истинные намерения японское посольство в Петрограде и консульство в Москве неоднократно заверяли, что их правительство не намерено вмешиваться во внутренние дела России. Однако, не смотря на эти заверения, японская разведка засылала на территорию Дальнего Востока свою агентуру, которая занималась шпионской и диверсионно-террористической деятельностью.

Спецслужбами Японии была подготовлена и осуществлена провокация, преследовавшая цель найти «подходящий» предлог для вооруженного вторжения в пределы Советского Дальнего Востока. «Существо операции сводилось к тому, что 4 апреля 1918 г. японскими агентами было совершено убийство двух граждан японской национальности, которое немедленно было истолковано, как нежелание советских властей охранять жизнь японских подданных. На следующий день командующий японским флотом адмирал Като высадил во Владивостоке десант и публично заявил, что Япония берет на себя охрану порядка».

В период японской оккупации в городах: Благовещенске, Владивостоке, Иркутске, Омске, Харбине и Чите японцами были созданы структуры так называемой «специальной (особой) службы (Токуму-Кикан). Во главе них стояли представители военной администрации, выполнявшие функции военных атташе Японии при правительстве Колчака и военной администрации на той или иной оккупированной территории, которые в переводе на русский язык стали именоваться японскими военными миссиями (ЯВМ). Создание этих структур очередной раз подтверждает, что Япония готовилась к долгосрочной оккупации Дальнего Востока.

В подрывной работе ЯВМ активно использовали белогвардейские элементы, китайских, корейских и японских граждан, враждебно настроенных против Советской России проживавших в то время на Дальнем Востоке. Для квалифицированного руководства агентурой, организации контрреволюционных восстаний и политического бандитизма в ЯВМ были направлены кадровые японские разведчики, работавшие раньше в царской России и хорошо владевшие русским языком.

«Основными формами подрывной деятельности в годы гражданской войны и иностранной военной интервенции на территории Советского Дальнего Востока и Сибири японская разведка избрала шпионаж, диверсии, террор, заговоры и организацию повстанческой деятельности. Активную подрывную работу в этот период японская разведка проводила на территории Монголии и сопредельной с ней Советской Бурят-Монголии».

В 1921 – 1925 гг. перед выводом своих войск с территории Советской России японские спецслужбы развернули мероприятия по массовой вербовке агентуры, рассчитывая использовать их в дальнейшей борьбе против Советского государства. Основные кадры для этих целей вербовались в среде белогвардейцев, бывших царских чиновников, купцов и др.

После вывода своих войск японцы продолжали строить экспансионистские планы относительно СССР. Так, в конце 1927 г. майор Канда Масатанэ представил в штаб Квантунской армии и генеральный штаб Японии доклад «Материалы по изучению подрывной деятельности против России», являвшийся программой разведывательных, диверсионных и подрывных мероприятий против Советского Союза. В первом разделе документа «Общие принципы подрывной деятельности против России» отмечалось: «В будущей войне подрывная деятельность будет играть чрезвычайно важную роль… Поэтому работа, включающая в себя подрывную деятельность против России, весьма многообразна, и эта деятельность должна охватывать весь мир».

Автор доклада рекомендовал принять меры к обострению национальной, идеологической и классовой борьбы внутри Советского Союза. Предлагалось «подстрекать государства, лежащие на западных и южных границах Союза, угрожать ему таким образом, чтобы не дать возможности перебросить на Дальний Восток большую армию. При помощи экономической блокады мешать ввозу в Союз материальных средств и, в частности, предметов военного снаряжения».

Второй раздел доклада был посвящён разработке важнейших мероприятий по подрывной деятельности на территории Восточной Сибири. В нём предусматривалось ведение антисоветской агитации и пропаганды, засылка на советскую территорию антисоветских групп, чтобы мешать в военное время действиям частей Красной Армии. Предлагалось «в связи с развитием общего военного положения создать на русской территории антисоветское правительство и побудить свергнуть советскую власть одновременно в Сибири и на Кавказе». Предусматривалось «сделать Внешнюю Монголию антисоветской».

По поводу организации разведывательной сети на советской территории в докладе указывалось: «В том случае, если нельзя будет устроить официальные разведывательные органы, необходимо отправлять в Россию японских разведывательных агентов под видом дипломатических чиновников. Если же и это будет невозможно, то тогда нужно будет отправлять переодетых офицеров».

В приложении к докладу были разработаны «Важнейшие мероприятия мирного времени на Дальнем Востоке в связи с подрывной деятельностью против России». Среди этих мероприятий предусматривалось создание за границей белоэмигрантских организаций для враждебной деятельности против Советского Союза.

В соответствии с положениями доклада майора Масатанэ разведывательный отдел генштаба начал практическую разработку мероприятий подрывной и диверсионной деятельности против СССР.

Последовательная подготовка Японии к войне с СССР была сформулирована премьер-министром Японии Танакой и изложена в документе под названием «Меморандум Танаки». Впоследствии, после того как сведения о меморандуме стали известны, японцы попытались отмежеваться от него, заявляя, что это провокация. Однако факты свидетельствует об обратном.

С начала 1928 г. Япония стала усиленно готовиться к военной интервенции в Маньчжурии, преследуя цель создания необходимой сырьевой базы и приобретения удобного военного плацдарма для осуществления своих захватнических намерений в отношении Китая, Монгольской народной республики и Советского Союза. В этой связи перед разведкой ставилась задача по получению наиболее полной информации о возможной позиции Советского Союза в вопросе японской интервенции в Маньчжурии. «Одновременно разведка использовалась для оказания необходимого влияния на позиции высших правительственных и военных инстанций по вопросам внешнеполитического курса, который бы обеспечивал невмешательство СССР в предстоящие события в Северо-Восточном Китае».

В первой половине 1931 г. японский Генеральный штаб приступил к непосредственной подготовки захвата Северо-Восточного Китая.

«Для подбора повода вторжения японских войск в Маньчжурии вновь были использованы возможности разведывательных служб. Таким поводом послужило следующее. 18 сентября 1931 г. японская агентура произвела диверсию на Южно-Маньчжурской железной дороге недалеко от Мукдена. После этой акции японцы оккупировали южную часть Маньчжурии. В течение последующих трех месяцев при попустительстве крупных империалистических держав Маньчжурия полностью оказалась в руках японских агрессоров.

Закрепившись в Маньчжурии, японцы стали проводить активную деятельность, направленную на развязывание войны против Советского Союза.

В докладе военного атташе Японии в Москве Кавабы, направленном в июле 1932 г. в Генеральный штаб, предлагалось усилить подготовку войны против Советского Союза, исходя из ее неизбежности. Отвечая Кавабе, начальник 5-го (русского) отдела 2-го (разведывательного) управления Генштаба Касахара, телеграфировал в Москву о завершении этой подготовки, указывая на то, что в целях укрепления Маньчжурии война против России просто необходима для Японии.

В декабре 1933 г. военный министр Араки (ранее работавший в разведывательных органах Генштаба) на одном из совещаний руководящих деятелей страны заявил, что в проведении своей государственной политики Япония неизбежно должна столкнуться с Советским Союзом. В связи с этим Японии необходимо военным путем овладеть территориями Приморья, Забайкалья и Сибири.

С момента захвата Манчжурии начинается усиленное и планомерное развертывание работы японских разведывательных органов на СССР, проводимой различными ведомствами, в особенности военными. Основное внимание японцев было сосредоточено на работе по установлению разведки и организации диверсионных ячеек в частях и районах расположения ОКДВА. Однако наряду с этим, предпринимаются меры к переброске из Манчжурии агентуры и в тыловые округа СССР и к развитию разведывательной работы своих представителей в сопредельных с Союзом странах и в самом Союзе (военные атташе, стажеры и т.д.).

В начале тридцатых годов организационно структура японской разведки выглядела следующим образом:

Центральное руководство военной разведкой. Военная разведка была сосредоточена во 2-м отделении Генштаба. В его составе имелась специальная советская секция. Основным органом японской разведи на СССР, являлась военная миссия в Харбине, значительно укрепленная после оккупации Манчжурии. Ей оперативно были подчинены все военные миссии и резидентуры, расположенные вдоль советско-маньчжурской границы. Они располагались: на ст. Манчжурия, на Сахалине, Пограничной, Лунщица, Хайларе и др.

Советской секции в отношении работы на Союз так же подчинялись: военный атташе в Москве и подчиненные ему официально тайные резиденты в СССР (помощник атташе, секретарь, военные стажеры в Красной армии); военный атташе в Польше, лимитрофах, Турции, Германии, которые согласно распределения сфер агентурно-разведывательной деятельности, вели работу на СССР. А так же чины Генерального штаба и военного министерства, командируемые со специальными заданиями в западные государства и останавливающиеся проездам в СССР. Чины Генштаба, назначенные в консульства на территории СССР на фиктивные должности секретарей-практикантов для ведения агентурной работы. Разведывательные отделы штабов дивизий, бригад и отдельных отрядов, оперирующих на Западной и Восточной линиях КВЖД (опорные пункты: Цицикар, Харбин, Хайлин).

Наряду со 2-м Отделом Генштаба, разведку по специальным отраслям военной техники проводило Главное военно-техническое управление и Управление Военно-воздушных сил Японии. Эти ведомства вели работу на СССР через военных атташе в Москве и лимитрофах и через специальных резидентов в западных государствах (собиравших, главным образом, сведения о военных заказах СССР).

В то время прорабатывался вопрос о посылке в СССР (официально или неофициально) военных резидентов специально для изучения вопросов, связанных с техническим вооружением Красной армии.

Общее руководство зарубежной разведкой по линии морского ведомства осуществлялось третьим сектором Морского главного штаба, которое шло по двум основным линиям: первое на Владивостокский район, на Северный Сахалин и второе на Охотское море, как будущие театры операций флота и десантных частей.

Разведывательная работа в этих направлениях проводилась непосредственно военно-морскими базами на Японском море в Майдзуру и Оминато, аппаратом нефтяной концессии на Северном Сахалине (аппарат концессий был составлен из морских резервистов). Эскадрильей истребителей, крейсирующих в Охотском море между гор. Николаевском и Камчаткой. Маршрутной агентурой из состава команд японских пароходов заходящих в гор. Владивосток, которые регулярно поставляли информацию разведывательному отделу военно-морской базы. А так же по линии морского атташе в Москве, который собирал сведения о состоянии военно-морских вооружений в европейской части СССР в контакте с морской разведкой Польши, Финляндии, Латвии и Эстонии.

Дипломатическая разведка осуществлялась отдельными сотрудниками посольства в Москве. Японской колонией в Ленинграде, состоящей, главным образом, из стажеров-практикантов МИДа. Японскими корреспондентами в Москве. Консульствами на местах.

Основная масса консульств была расположена на территории ДВК; на территории Манчжурии: в Харбине, на ст. Манчжурия, в Цзяньдао. При этих консульствах имелись полицейские отделы и специальные чиновники министерства внутренних дел, которые, имели отдельно от консульства агентуру, работающую, главным образом, по контрразведке (освещение предприятий, корейских и китайских левых), обслуживали дипломатическую разведку по линии работы на СССР.

Полицейская разведка на СССР проводилась жандармерией (военная контрразведка). В частности, жандармскими филиалами в Цуруге, Ранане (Сев. Корея) и филиалами при частях Квантунской армии в Северной Манчжурии. Полицейскими органами (политическая контрразведка) в Цзяньдао, Северной Корее и на Южном Сахалине (Тойохара). Нелегальной резидентурой Цуругского жандармского, отделения во Владивостоке.

С начала оккупации Манчжурии все ведомства форсированным темпом стали развертывать разведывательную работу на СССР. В первую очередь это касается разведывательных органов Генштаба, занявшего руководящее положение в этой работе. Наибольшая оперативная работа проводилась Харбинской миссией.

После захвата Харбина, японцы взяли в свои руки аппараты китайской разведки и полиции и усилили руководство деятельностью всех белогвардейских организаций.

В это время у японцев развивается радиоразведка. В Квантунской армии был создан Специальный Отдел Радиоразведки, который занимался расшифровкой радиопереговоров, которые велись с территории СССР.

Особое внимание при организации подрывной работы против Советского Союза разведывательные органы Японии уделяли агентурной разведке. Планировалось широко использовать японцев, китайцев и корейцев с легендами сочувствующих социалистическому образу жизни.

Русских белоэмигрантов, проживавших в Маньчжурии, предлагалось вербовать с учетом их ненависти к советскому строю. Планировалось привлекать к сотрудничеству представителей различных национальностей внутри СССР, делая основной упор на националистические тенденции среди украинцев, лиц из среднеазиатских республик и советских граждан, проживающих на Кавказе. Рассматривалась возможность привлечения к сотрудничеству антисоветски настроенных лиц польской, эстонской, финской национальностей и граждан других стран, граничащих с Советским Союзом.

Планировалось активизировать подрывную работу с использованием легальных позиций, через сеть консульских учреждений на территории СССР. В каждом дипломатическом учреждении должны были быть сотрудники японской военной разведки.

Особую активность проявляло Генеральное консульство Японии во Владивостоке, которое отслеживало все события происходившие на ДВК. Часть территории этого города была закрыта для посещения иностранцами. Однако это не смущало японцев, которые, пользуясь дипломатическим статусом собирали разведывательные сведения об объектах береговой обороны, места базирования флота, дислокации частей и т.д.

Главные свои силы японская разведка направляла на работу в ДВК и ВСК. Однако, японцы энергично развернули разведывательную деятельность и из Польши, Латвии, Турции и западно-европейских стран. Из этих стран работа шла в основном по линии использования материалов разведок, в особенности польской, с которой было заключено соглашение о финансировании ее работы на СССР.

Кроме того, большую, работу японцы проводили среди различных сепаратистских групп Украины, Кавказа и Средней Азии. Военный атташе во Франции вел переговоры с группой УНР (Шульгин) о совместных действиях в районах ДВК, заселенных украинцами (Зеленый Клин). Военный атташе в Польше устанавливал связи с украинскими, кавказскими и татарскими сепаратистами.

Особую активность по связи с сепаратистскими группировками Туркестанской, Кавказской и Украинской эмиграции и организации собственной агентурной сети на Украине и Кавказе, проявил японский военный атташе в Турции.

Ориентация японского Генштаба на сепаратистов ставила цель помимо их использования в разведке на СССР, подготовить почву для поднятия сепаратистского движения в союзных республиках во время войны.

Глава 11. Диверсионная деятельность

Первая диверсия

Разведотдел 5-го Управления ХАДа сумел внедрить к душманам своего агента. В Пакистане его перевербовали и отправили обратно Кабул с заданием взорвать школу, выдали два килограмма пластита, кусок огнепроводного шнура длиной около метра и два капсюля-детонатора. Он принес все это в ХАД и доложил о полученном задании. Советники КГБ попросили меня провести экспертизу и дать заключение: действительно ли это взрывчатка? Я отщипнул кусочек пластита и поднес зажженную спичку. Народ шарахнулся в разные стороны. Пластит вспыхнул ярким пламенем. Огнепроводный шнур тоже загорелся как положено. Все нормально, качество отличное. Чтобы проверить капсюли-детонаторы, нужно будет один из них опробовать. Однако советники не захотели лишнего шума в расположении. Задумались, что делать дальше. Взрывать школу нельзя и не выполнить проверочное задание агенту тоже нельзя. Школа располагалась в районе аэропорта и представляла собой двухэтажную деревянную конструкцию, похожую на сарай. Я положил глаз на «импортную» взрывчатку и предложил советникам:

Ребята, отдайте его мне. Импортная взрывчатка нужна для зарубежных акций. Взамен я вам изготовлю бомбу из советского пластита. Взрыв будет что надо: во всей округе вылетят стекла, а школа не пострадает.

Старший советник хитро прищурился:

А может ты решил оформить его в качестве своего трофея?

Тьфу! - я обиделся и ушел.

На следующий день от афганских коллег я первым узнал о ночной душманской диверсии. Патруль в темноте заметил человека, возившегося над кабельным колодцем возле школы и окликнул его. Неизвестный пустился наутек. Сарбозы 4 наклонились над люком посмотреть, в чем дело. В этот момент раздался взрыв. Пострадали двое солдат. Вдобавок замкнуло силовой кабель и деревянная школа сгорела дотла.

Утром я поздравил советников с успешной операцией. Они побледнели и кинулись к своим подсоветным. Вернулись кислые, доложили начальству. Шеф отнесся к случившемуся философски:

Зато как здорово мы зашифровали агента!

Взрыв в Орьяхейле

В конце осени 1983 года в Представительство КГБ примчался Васэ, начальник одного из отделов 5-го Управления ХАДа. Он был взволнован и требовал встречи с нашим начальством. Я его урезонил:

Во-первых, сегодня пятница. У вас, афганцев, выходной день. Естественно, мы, ваши советники, тоже отдыхаем. Во-вторых, уже вечер. Все «белые люди» давным-давно разъехались по квартирам. И беспокоить их по пустякам - значит навлечь на себя неприятности.

Тогда Васэ поведал, что имеется информация о крупном складе боеприпасов в селе Орьяхейль Пагманского уезда. Он хотел, чтобы мы подняли по тревоге батальон десантников и двинули на Пагман. Я снова его осадил:

А ты представляешь себе, сколько времени нужно, чтобы поднять батальон?! Трое суток! К тому же завтра и послезавтра выходные дни у Советской Армии. Так что приходи-ка в понедельник утром. Твою информацию передадим в координационную группу, а там, глядишь к концу следующей недели сходим на реализацию. Но может и не сходим, так как кто знает, насколько надежны твои сведения о складе.

Васэ ничего не оставалось, как начать выкладывать подробности. Оказалось, что заведующий душманским складом продал налево три автомата. Со дня на день ожидался приезд ревизора. Деваться было некуда, и он пришел в ХАД с просьбой захватить его склад. На сегодняшний день у него там полсотни противотанковых мин, несколько ящиков гранат, много патронов к стрелковому оружию. Душмана сразу завербовали в качестве агента.

Это уже было интересно. Я предложил:

А может просто бабахнем склад?

Васэ заметил, что для этого потребуется бомба с часовым механизмом. Где его взять? Чтобы изготовить ее, тоже нужно время.

Я хмыкнул:

Нет проблем!

Вытащил из ящика стола механический взрыватель МУВ-2 с капсюлем-детонатором. Объяснил принцип действия.

Пусть твой агент сложит в кучу противотанковые мины, а в саму верхнюю вставит эту штуку, предварительно выдернув чеку. Примерно через полчаса все взлетит на воздух.

Васэ с изумлением вертел в руках взрыватель. Я же решил, что даже если агент отнесет взрыватель душманам - невелика потеря. Ради такого склада стоит рискнуть.

Если взорвешь склад - поставишь бутылку виски в качестве платы за «адскую машину».

Прошло почти две недели. Однажды утром меня разбудил дежурный офицер и пригласил к городскому телефону. Васэ возбужденно кричал в трубку:

Товарищ Бек, с меня бутылка!!!

Молчи, сейчас приеду!

Я примчался к нему. С трудом удалось успокоить его и выяснить все по порядку.

Агент, получив взрыватель, долго колебался. Но однажды в их штаб-квартире собрались три группы моджахедов. После изнурительных боев с советскими подразделениями они уходили на отдых и переформирование в Пакистан. По этому случаю забили нескольких овец.

Демонстрируя доверие друг к другу, моджахеды сложили оружие в комнате на первом этаже, а сами поднялись на второй этаж, как раз над складом. Играла музыка. Ребята гуляли.

Агент понял: или сейчас, или никогда. Выдернув чеку, дрожащей рукой вставил взрыватель в мину. Затем запер дверь на замок и под благовидным предлогом ушел домой. Прошло полчаса - взрыва не было. Прошло сорок пять минут - взрыва нет. Решив, что его обманули, агент поплелся назад. Он уже подходил к вилле, когда рвануло! Обломком кирпича его стукнуло по голове, чему агент был несказанно рад: все-таки алиби! От двухэтажного здания осталась груда развалин. Погибло более 70 моджахедов. Уничтожено много оружия, мин и боеприпасов и, по словам агента, даже ящик с деньгами (вот в чем я сильно сомневаюсь).

ХАД выплатил агенту крупную сумму. Тот выразил готовность и впредь выполнять подобные задания.

На следующий день на место взрыва прибыл пакистанский советник, с которым мы мирно уживались в одном районе (однажды с усиленным батальоном десантников мы ходили по его душу, но пакистанца спрятал другой агент ХАДа). Местные жители рассказали, что в дом угодила авиабомба, чему он, похоже, не поверил. Сопровождавшие советника моджахеды облили руины чем-то прозрачным и подожгли. Затем велели восстановить дувал вокруг развалин, объявили братскую могилу своих товарищей святым местом, и ушли в Пакистан. В ту зиму обстановка в Пагмане оставалась спокойной.

Васэ торжественно вручил мне бутылку «Белой лошади», с чем я и вернулся в расположение. Ребята только просыпались. Дав команду накрывать на стол, я потопал в штаб доложить шефу и получил нагоняй! Однако это не омрачило настроения. Завтракая, мы наблюдали в окошко, как прибывали в штаб и уходили советники. Примерно через полчаса зафиксировали развевающийся плащ парнишки, работавшего у Васэ советником. Он летел как на крыльях!

Глядите: торопится за орденом! - хохотала братва.

Смех смехом, а за эту диверсию «Васькин» советник действительно получил Красную звезду, хотя к акции не имел никакого отношения.

Через полгода, уже в Союзе, на общем собрании офицеров «Вымпела», в присутствии высокого руководства другой наш коллега с трибуны красочно расписывал, как завербовал агента, внедрил в банду, изготовил мину с часовым механизмом, камуфлированную в виде термоса и грохнул аж 90 «духов»! Наша группа слушала его басни и потешалась. После совещания я поймал докладчика за рукав:

По-моему, там все же погибло около 70 моджахедов.

А че их жалеть, басурман? - возразил тот.

Впрочем, я несколько забежал вперед.

Пошло дело

Следующий заказ на «адскую машинку» пришел довольно быстро. На этот раз объектом диверсии был склад ракет «земля-земля» в том же Пагманском уезде. В полу одноэтажного дома был вырыт глубокий окоп крестообразной формы, в котором сложено около трех десятков ракет, множество боеприпасов к безоткатному орудию, выстрелы к РПГ, ручные гранаты.

На этот раз Васэ получил четыре кумулятивных заряда КЗУ-2 с мангнитами, полкило пластита, два отрезка детонирующего шнура длиной по четыре метра. Я подробно разъяснил, как установить заряды. Ракеты следовало сложить боевой частью в одну сторону, на них прикрепить магнитные мины. Соединить все заряды детонирующим шнуром, а на пересечение отрезков прилепить пластит со взрывателем.

Результат получили довольно быстро: через два дня. Правда, Васэ внес свои поправки в установку зарядов, в итоге громкого взрыва не получилось. Ракеты начали гореть и разлетаться в разные стороны. Селяне с перепугу разбежались кто куда. Советская сторожевая застава в Пагмане, зафиксировав странные пуски ракет, добавила туда жару из гаубиц.

За эту диверсию я получил от Васэ вторую бутылку «Белой лошади» и вторую нахлобучку от шефа. Валентин Иванович строжайше запретил хулиганить, потому что бомбить душманские склады не входит в наши обязанности. Советники Представительства КГБ тоже неодобрительно косились в нашу сторону:

Допрыгаетесь, ребята, что когда-нибудь душманы подсунут бомбу вам самим.

Но, при всем желании, я уже не мог остановить процесс, поскольку передал Васэ целый ящик различных взрывателей, мин и зарядов, и он начал действовать самостоятельно. До конца нашей первой командировки, таким образом, партнеры успели взорвать шесть складов. По результатам одной диверсии у нас возникли разногласия с советниками зоны «Центр». У них была информация, что часть оружия со склада душманами предварительно было вывезено и продано.

Нашей девятой группой было изготовлено несколько самодельных мин для зарубежных акций. Для ликвидации одного из лидеров афганской оппозиции слепили магнитную мину с элементом необезвреживаемости. Чувствительность взрывателя Ваня с Василием Ивановичем настраивали, прилепив мину под днище своей машины и раскатывая по улицам Кабула.

Кроме того партнерам было показано, как изготовить кумулятивный заряд с ударным ядром большой мощности для душманской штаб-квартиры в Пешаваре, которая располагалась в двухэтажной вилле, отстоящей в глубине двора примерно в 50 метрах от каменного забора. Для мины понадобилось около трехсот килограммов пластита и огромный чугунный казан. Мину следовало замаскировать в кузове автомашины. Машину поставить на стоянку у забора. Было подготовлено две диверсии, одна в Пакистанском городе Парачинаре на складе, где хранилось около пяти тысяч противотанковых мин, другая планировалась в иранском городе Захедане на крупном нефтехранилище.

В Парачинаре диверсант, которому я присвоил условное имя «Кудлатый», внедренный под соответствующей легендой в охрану склада, должен был сперва купить на базаре противотанковую мину и вставить в нее замедлитель. Затем, в момент погрузочно-разгрузочных работ, выдернуть чеку взрывателя и занести мину на склад. Если это не удастся, должен был действовать грубо: снять часовых, сбить замок с дверей и применить старый добрый огневой способ. Поскольку обитую железом дверь подвала круглосуточно охраняли двое часовых, диверсанта снабдили бесшумным пистолетом «Гроза». «Кудлатый» предпочитал острый нож и имел по мокрушным делам богатый опыт, а ко всякого рода пистолетам с глушителями относился с предубеждением. Однако «Гроза» ему очень понравилась. В комнатах над складом проживало около тридцати моджахедов. Поэтому, на всякий случай, я дал ему автоматный глушитель ПБС и два магазина спецпатронов УС, трофейную химическую гранату нервно-паралитического действия. С диверсантом я занимался по индивидуальной программе почти месяц. В том числе отрабатывали возможность подрыва противотанковых мин с помощью ручных гранат РГД-5. Самое поразительное в том, что на испытаниях от гранат мины не детонировали, а разрушались!

Легенда прикрытия «Кудлатого» была интересной. Сперва его, сильно обросшего и изможденного, пришлось оставить без документов на базаре. Там его загребли в армию. В афганскую армию «призывали» методом облавы, и за каждого будущего защитника революции патруль получал приличную сумму. Оперработник ХАДа, посвященный в план операции, как бы случайно оказавшись на фильтрации призывников, распределил «Кудлатого» охранять районный партийный комитет в Кабуле.

Вскоре «Кудлатый», пригрозив стволом, заставил солдат-охранников связать друг друга, обокрал контору, забрал пять автоматов и укатил в Пакистан на новеньком парткомовском УАЗике. Машина, оборудованная тайниками, была специально подставлена для операции. Большую опасность для него представляли советские ночные вертолеты-охотники. Однако он благополучно достиг цели, заложил тайник со спецоружием, продал трофейные автоматы, внедрился в охрану склада и дал знать о готовности к операции.

Что касается диверсии в Захедане, два брата-диверсанта должны были на мотоцикле подъехать к нефтехранилищу, пробить из РПГ-7 цистерны с горючим и поджечь вытекающий бензин бронебойно-зажигательными и трассирующими пулями. Затем всю ночь до утра на головы несчастных пожарных должны были падать китайские ракеты «Земля-земля», снабженные замедлителями пуска.

Эти зарубежные акции не были осуществлены по политическим соображениям и отменены распоряжением нашего большого руководства. «Кудлатому» пришлось возвращаться в Кабул и вернуть спецоружие. Впоследствии он участвовал во многих интересных мероприятиях. Сейчас он проживает в Пакистане, сильно пристрастился к наркотикам. Недавно я связался с ним через посредника, пригласил в гости в Москву. Когда он приедет, придется сходить к ребятам в МВД, попросить граммов двести анаши для старого друга.

Убедившись в эффективности диверсий, партнеры на базе 5-го управления ХАДа создали самостоятельный 8-й отдел, который через пару лет превратился в 58-е управление со своей спецлабораторией, складами и персоналом, прошедшим подготовку в Союзе. Бессменным начальником этого диверсионного подразделения оставался мой друг Васэ. У него работали и советники, и прикомандированные специалисты из Союза, занимавшиеся радиоминами. Другим нашим ребятам общаться с сотрудниками спецлаборатории было категорически запрещено. Однако, пользуясь своим исключительным положением, я продолжал встречаться и работать с ними и в последующем.

Глава 12. Ургунская операция

В ночь на 31-е декабря 1983 года на город Ургун напали душманы. Афганский пограничный полк частично разбежался, частично попрятался в крепости. Со всех сторон доносился лязг гусениц и рев танковых моторов, неслись вопли:

Алла! Алла!

И тогда Бадам, который оказался там со своей разведгруппой, пинком распахнул дверь блиндажа, в котором трясся от страха полковник Сыдык и командир пограничного полка. Потребовал ключи от оружейных складов. Ключей не оказалось. Пришлось сбивать замки. Среди всякого хлама обнаружил семь гранатометов. С крепостной стены наугад на звуки моторов разведчики открыли огонь и кричали «Ура!». Это чтобы душманы решили, что имеют дело с советскими солдатами. Шум поутих. Тогда Бадам с несколькими бойцами совершил вылазку. На фоне свежевыпавшего снега заметил силуэт танка и решил его брать. Но танк удрал. Подобрав двух раненных душманов, приволок в крепость. Из щелей вылезли перепуганные пограничники и запинали несчастных до смерти.

В это время в самом городе Ургуне горстка ГРУшников тоже приняла бой.

Как потом выяснилось, моджахедов поддерживали всего два танка. Просто душманы записали шум моторов на магнитофоны и устроили психическую атаку. Если бы не Бадам, противник захватил бы город. А когда в Ургун вошли советские дивизии, ребята были использованы в качестве наводчиков, что позволило уничтожить огневые точки противника и захватить богатые трофеи. Результаты его деятельности были оценены высоко. Начштаба 40-й Армии Сергеев лично жал Бадаму руку.

Глава 13. ЧП в Кандагаре

1-го января 1984 года наша девятая группа готовилась десантироваться на Ургун, но операцию отменили. Зато поступила шифровка из Кандагара. Случилось несчастье в нашей колонии: в результате взрыва есть убитые и раненные. Для расследования ЧП из Кабула командируются три человека: полковник из отдела кадров Представительства КГБ, подполковник из Представительства МВД и я, в качестве эксперта по взрывным устройствам.

Спецрейсом прибываем в кандагарский аэропорт, далее нас отвозят в ООНовский городок. ООНовский городок - это обнесенные каменным забором двухэтажные виллы, в которых проживают военные, сотрудники КГБ и МВД, гражданские специалисты. Во дворе несколько БМП охраны. Вокруг забора густые заросли камыша в два человеческих роста. Их в свое время пытались выжигать огнеметами, но безрезультатно: быстро прорастают. И тогда внешний периметр просто заминировали, причем без составления карточек минных полей. Все равно наши за забором не лазают.

Новому коменданту городка этого показалось мало, поэтому на расстоянии нескольких метров от забора армейские саперы начали натягивать МЗП. Пространство между ними нашпиговали противопехотными и сигнальными минами.

На крыше виллы, где размещаются наши ребята из «Омеги», огневая точка АГС-17, обложенная мешками с песком. За мешками скучают солдаты в касках и бронежилетах. На другой крыше - корпус подбитого БТР. Его крупнокалиберный пулемет КПВТ без пламегасителя по ночам пугает духовских лазутчиков трехметровым факелом и страшным грохотом. Внутри БТР - койка. На ней по ночам дремлет дежурный офицер.

Мы с кадровиком размещаемся на вилле «Омеги», а подполковник МВД - у своих советников. С тех пор мы его больше не видели. Начинаем расследовать вдвоем. Выясняется следующее.

31 декабря ребята отмечали Новый год. Сначала встретили по Сахалинскому времени, как и полагается вскрыли бутылку шампанского и отсалютовали в воздух ракетой. Затем наступила очередь поднять бокалы за Благовещенск. После этого пили за алма-атинцев, ташкентцев, душанбинцев. Шампанское кончилось, перешли на самогон. В 24:00 по Московскому времени «Омегу» пришли поздравлять соседи: капитан-таджик из МВД и новый руководитель разведточки ГРУ. Таджику захотелось пустить ракету. Наши пожадничали. Тогда ГРУшник вручил милиционеру ключи от своего сейфа: там лежали две ракеты, оставшиеся от прежнего хозяина. В это время все вышли покурить. Таджик в кругу ребят поднимает руку с осветительной ракетой вверх, дергает шнур: Взрыв! Ему оторвало по локоть левую руку и кисть правой руки, снесло по колено осколком левую ногу. Начальнику разведточки ГРУ выбило глаз. Двое наших офицеров тяжело ранены, легко ранило солдата, стоявшего спиной.

Затащив раненых в комнату, ребята наложили жгуты на ампутированные конечности капитана, перевязали остальных, вкололи всем промедол. Затем, погрузив в «Волгу», помчались в госпиталь, расположенный в трех десятках километрах от городка - в аэропорту (кто бывал в Кандагаре, представляет что это такое: ехать ночью через камыши). Рано утром прилетел военный самолет. Офицера ГРУ приняли на борт. Пилоты согласились подождать, пока окажут медицинскую помощь остальным. Но какой-то ублюдок дал команду на взлет:

Кагебешники набедокурили, а наш офицер мучается. Никого ждать не будем.

«Омеге» пришлось вызывать из Кабула самолет Представительства КГБ. На это ушло еще 3 часа. Капитана МВД не довезли, он скончался в воздухе…

Для нас это было дико. Годом ранее Джалал-Абаде загибался от тропической лихорадки «Каскадер» Володя. Он уже впал в кому. Нужны были какие-то редкие импортные препараты. И тогда братва выдала «SОS» по радиостанции «Сатурн». Центр отреагировал мгновенно и послал шифровки во все свои закордонные резидентуры. В одной из европейских стран были куплены необходимые лекарства и самолетом «Аэрофлота» в тот же день переброшены в Москву. В «Шереметьево» ящик с медикаментами был перегружен на борт андроповского ТУ-134 и доставлен в Кабул. Оттуда военным бортом в Джалал-Абад. Володя был спасен.

Пока кадровик КГБ опрашивает свидетелей, я должен определить, что же взорвалось? Провожу осмотр места происшествия. Два двухэтажных здания, отстоящие друг от друга примерно на 10 метров, и гараж между ними в плане образуют букву «П». Во дворе стоит белая «Волга». У машины выбиты стекла правого борта. Верх и правые двери в нескольких местах пробиты осколками. На поверхностях крыши и дверей радиально расходящиеся следы копоти. Поскольку они отложились в двух плоскостях, легко определяю центр взрыва. Провожу по этим следам пальцем - копоть жирная. Это человеческий жир. Левая кисть капитана, державшая ракету, была разнесена в клочья. В таком случае фрагменты кисти должны быть разбросаны по кругу во все стороны. Оглядываюсь вокруг. Что-то слишком много мух на стенах. Подхожу ближе и вижу, что они роятся над мельчайшими частицами человеческой плоти, налипшими на штукатурку.

Собираю в бумажные кулечки все, что мог обнаружить: металлические осколки, косточки, кусочки мяса. Затем разбираю пробитую осколком дверцу «Волги» и обнаруживаю там донную часть осветительной ракеты. Все ясно. Взорвалась ракета, начиненная взрывчаткой. Я сам умею изготавливать такие сюрпризы. Только я обычно добавляю в пластит шарики или мелкие гвозди. В этой ракете убойных элементов не было. Иначе погибли бы все.

Детально обследую и поверхность земли. За моими действиями со стороны внимательно наблюдает старичок с погонами генерал-майора. Затем он подходит и заговорщически шепчет:

Гранату могли бросить сверху - и показывает пальцем на бойцов, дежурящих на крыше.

Похоже, дед малость «не того».

Где вторая неиспользованная ракета? Вдруг и та сюрприз?

Часовые показали, что вторую ракету после ЧП выбросили через забор в камыши. Ее нужно найти. Перебираюсь через МЗП и, чуть не наступив на гюрзу, взлетаю на стену. Впереди густой камыш. Придется спуститься вниз и шарить руками. А там - страшно подумать: всякие ползучие и членистоногие. Бр-р!

Пока переминаюсь на заборе и раздумываю, издалека раздается автоматная очередь: кто-то пытается меня срезать. Но стреляет он неважно и пули поют довольно высоко. Осторожно сползаю со стены, и прокалывая землю складным ножом, углубляюсь в заросли. Через некоторое время нахожу не одну, а две ракеты. Возвращаюсь по своим следам обратно.

Штаниной все-таки цепляюсь за крючок МЗП. Хлопок сигнальной мины, жуткий вой, трассеры! Прибегает злющий подполковник-сапер:

Твое счастье, что этот участок я вчера не успел заминировать. Попробовал бы отойти на пару десятков метров правее! И вообще, какого хрена ты шатаешься по моему минному полю?

Я на него не в обиде. От солдат я и так знал, что на этом участке мин нет. Когда все утихомирилось, начинаю колдовать над ракетами: разбирать или нет? Кто ж этих ГРУшников знает, вдруг изделие поставлено на необезвреживание? Колупнешь крышечку и бывай здоров! Решаю выстрелить. Привязав ракеты к козлам для пилки дров, длинным шпагатом из-за угла привожу их в действие: первая срабатывает как и полагается осветительной ракете. Дергаю второй шнурок. Взрыв!

Опять набегает народ. Сапер орет на меня. Он подумал, что этот идиот опять полез через забор и подорвался на мине.

Виноват, не спорю.

Меня беспокоят другие мысли. Когда военнослужащий гибнет в бою, его семье выдается денежное пособие. Например, за майора полагается 1000 рублей. Хоронят его с музыкой и троекратным салютом. По этому поводу, отправляясь на боевые, мы иногда подначивали Серегу:

Командир, садись вперед. Случись что, тебя будут хоронить с музыкой. А нам надо еще дослужиться до майора.

Сергей не спорил и, посмеиваясь, послушно занимал место рядом с водителем БТР.

Если смерть военнослужащего не была связана с боевыми действиями, его семье ничего не полагается.

Конечно, как член комиссии, я обязан установить истинную картину происшествия. Но если эта истина пойдет ребятам во вред - я не колеблясь уничтожу вещдоки и буду доказывать всем, что имел место душманский обстрел. С этой целью я даже привез с собой из Кабула пару железок: хвостовые части 82 мм мины и реактивной гранаты ПГ-7В. Армейцы будут молчать: сработало их специзделие.

Вечером переговорил с кадровиком Представительства КГБ. Он согласен прикрыть ребят, но просит подготовить несколько других правдоподобных версий, поскольку весь городок знает, что никакого душманского обстрела в новогоднюю ночь не было. Сажусь писать справки, дополняю их цветными рисунками. Излагаю факты:

Центр взрыва находился примерно на высоте 180 см от поверхности земли;

Взорвалась осветительная ракета;

Ракета взорвалась в руке погибшего капитана.

Взорвавшаяся ракета имела заводской дефект;

В корпусе осветительной ракеты находилось взрывное устройство.

По последнему пункту предполагаю:

Сюрприз могли подложить душманы;

Сюрприз мог быть изготовлен сотрудниками ГРУ для спецмероприятий (иначе зачем простые осветительные ракеты хранить в сейфе), но предыдущий начальник разведточки по какой-то причине не поставил в известность своего преемника.

А подполковник МВД, не поставив нас в известность, уже улетел в Кабул. Странно.

Номер и серия второго взорвавшегося специзделия совпадает с номерами ракет армейской бригады, дислоцирующейся возле Кандагарского аэропорта.

Едем туда. Комбриг дает команду собрать все ракеты этой серии. Их более ста штук. Нужно их проверить. Заниматься этим в расположении бригады не разрешают. Уезжаем на «Волге» подальше. Нам выделяют БТР сопровождения. Уже вечер. Алый диск солнца на багровом фоне неба, черные силуэты скал, черная земля, а на ней серебристые ручейки. Красота-то какая!

Впереди на обочине «бурубахайка». Бородатые мужики душманского вида, завидев нашу «Волгу», не спеша рассредоточиваются по обе стороны дороги. Я начинаю нервно нащупывать пистолет, потому что неделю назад в этих краях из такой же «бурубахайки» впарили в корму БТР. «Духи», заметив позади нас далеко отставший бронетранспортер, возвращаются обратно к своей машине. Слава богу, нас не трогают. Подъезжаем к мосту. Привязываем ракеты к перилам и длинным шнуром из под моста начинаем их запускать.

Примерно через час заканчиваем работу. Ни одна не взорвалась. Чтобы проверить версию заводского брака, даже заклиниваю осветительную ракету в корпусе, проткнув лезвием ножа ее картонную оболочку насквозь. Не взрывается. Ракета прорывает плотный картон и улетает вместе с ножом. Я был неправ, у нас выпускают надежное оружие!

На другой день возвращаемся в Кабул и узнаем удивительные новости: командование 40-й Армии о кандагарском ЧП в тот же час оповестило свое московское начальство. Министерство Обороны в своей интерпретации раньше других проинформировало об этом Кремль и свалило вину на наших ребят. По линии МВД подоспело уточнение: «В новогоднюю ночь 1984 года по инициативе сотрудников КГБ, в их расположении было организовано совместное распитие спиртных напитков домашнего приготовления, приведшее к ЧП с летальным последствием для сотрудника МВД».

Генеральный Секретарь Юрий Владимирович Андропов позвонил Председателю КГБ Чебрикову уточнить детали происшествия, а он первый раз об этом слышит! Руководителю Представительства КГБ в Кабуле от него изрядно перепало.

Кадровик попросил меня согласовать план дальнейших совместных действий с руководством Кабульского Представительства МВД. Мрачный милицейский генерал, молча выслушав мою пламенную речь, направил к тому подполковнику, третьему члену нашей комиссии. Подполковник извлек из сейфа разорванный в клочья пиджак погибшего капитана с бурыми пятнами запекшейся крови и фотографию, на которой запечатлены трое незнакомых ребят возле самогонного аппарата. Позже я выяснил, что это были советники МВД предыдущего заезда!

На все мои уговоры подписать подправленный протокол, он отказывался и упорно твердил:

Они занимались распитием спиртных напитков!

Я озверел и перешел на «ты»:

Слушай, мужик! Ты что, Новый год встречал всухую?

Я ракеты не стрелял, - с обескураживающей простотой ответил он.

Короче говоря, в результате межведомственной грызни пострадала семья погибшего капитана милиции. В этом плане все же хочется отметить положительную практику 40-й Армии: независимо от причины смерти военнослужащего в Афганистане, на всех их оформляли документы как на боевые потери с положенными в таких случаях пособиями.

Борьба против немецко-фашистских агрес­соров начала развертываться уже с первых дней оккупации. Она проходила в чрезвычайно слож­ных условиях. Отсутствие опыта, нехватка ору­жия, боеприпасов, медикаментов, одежды и про­дуктов питания, особенно в начале войны, сдер­живали активность партизан и подпольщиков. Как пророчество прозвучали слова народного поэта Беларуси Янки Купалы из его воззвания «Поднялась Беларусь»: «Я знаю, что будет де­лать мой народ... Пока будет жив хоть один белорус, не будет на белорусской земле покоя фашистским захватчикам, горькой будет их жизнь...»

Диверсионная деятельность партизан. Одним из главных направлений деятельности белорус­ских партизан были операции на железных, шоссейных и грунтовых дорогах, водных пу­тях, диверсии на железнодорожных узлах, раз­гром вражеских гарнизонов и опорных пунк­тов, уничтожение баз и линий связи. Это было не случайно. По территории Беларуси прохо­дили важные железнодорожные и шоссейные магистрали, связывавшие тыл Германии с фрон­том. Здесь размещались самые крупные железно­дорожные узлы и станции, через которые снаб­жались войска не только группы армий «Центр», но частично и групп армий «Север» и «Юг».

Недостаток минно-подрывной техники в начале войны сдерживат активность патриотов и требовал от них находчивости. Так, в первой половине 1942 г. крушения поездов осуществлялись при помощи спе­циальных клиньев, путем развинчивания и разбора рельсов.

Германская главная железнодорожная дирекция «Центр» отмечала, что в 1942 г. было зарегистрировано: в январе - феврале - 11 нападений партизан на железные дороги, в марте - 27, в апреле - 65, в мае - 145, в июне - 262, а с 1 по 25 июля - 304. За это время партизаны подорвали 200 паровозов, вывели из строя 773 вагона, разрушили 13 440 м железнодорожного полотна, нанесли значительный урон люд­ским и материальным ресурсам врага.

В ряде партизанских отрядов было организовано производство мин из неразорвавшихся бомб и снарядов. Этот опыт быстро распространился. На­чали работу многочисленные так называемые «чертовы кухни», в которых выплавляли тол. Значительная часть специалистов-подрывников, техника и взрывчатка поступали из-за линии фронта. В первой половине 1942 г. в партизанские формирования были направлены 33 группы специально под­готовленных подрывников. В марте - сентябре 1942 г. белорусские парти­заны получили 10 860 мин и 40 т взрывчатки, что позволило активизиро­вать диверсионную работу патриотов. К лету 1943 г. белорусские партизаны вывели из строя почти все узкоколейные железные дороги.

В партизанских формированиях создавались группы подрывников. В Гомельской области действовало 209 комсомольско-молодежных ди­версионных групп, объединявших более 1300 юношей и девушек. В Мин­ской области в 569 группах сражалось 4100 человек, 2950 подрывников насчитывалось в Могилевской области, 1180 - в Еарановичской, 1080- в Белостокской и 570 - в Брестской.

Настоящими мастерами подрывного дела были Александр Исаченко, Павел Кожушко, Николай Ано­хин, Константин Пармон, Василий Шутов, Федор Бачило, Борис Дмитриев, Филипп Ковалев, Федор Кухарев, Алексей Лукашевич, Федор Малышев, Михаил Мормулев, Анна Масловская, Владимир Парахневич, Григорий Токуев, Мамед-Али Топвал-дыев, Тамара Почекаева, Любовь Кривельская, Вера Одинец, Полина Осина, Нина Губинская, Александ­ра Горбунова, Станислава Войнич и многие другие.

Многие из подрывников пожертвовали своей жизнью. Весть о бесстрашном поступке 17-лет­него партизана бригады имени Ф. Э. Дзержин­ского Николая ГоЙшика облетела всю Беларусь. Юный патриот имел на своем боевом счету 7 пущенных под откос эшелонов врага. Во вре­мя очередной боевой операции 24 апреля 1944 г. из-за усиленной охраны партизаны не смогли за­минировать рельсы. Эшелон с боевой техникой и живой силой врага приближался к месту заса­ды. Николай бросился с миной под паровоз - доставка на фронт боеприпасов и техники для не­мецких солдат была приостановлена на 15 часов.

Одна из крупнейших операций партизан по одновременному массовому разрушению же­лезнодорожных коммуникаций врага известна под названием «рельсовая война». Она прово­дилась в три этапа. Первый этап «рельсовой войны» состоялся в августе - сентябре 1943 г. во время контрнаступления советских войск под Курском. В операции участвовали партиза­ны Беларуси, Украины, Литвы, Латвии, России. Около 74 тыс. белорусских партизан наносили уничтожающие удары по вражеским железно­дорожным коммуникациям. Второй этап «рельсовой войны» под кодовым названием «Концерт» проводился с середины сентября до начала ноября 1943 г., когда Красная Армия уже вступила на территорию БССР. В ходе первого и второго этапов были подорваны 211 тыс. железнодорожных рельсов, под откос пущены 2171 поезд, 6 бронепоездов, разрушены 32 водокачки, 295 же­лезнодорожных мостов.

Третий этап «рельсовой войны» начался в ночь на 20 июня 1944 г., накануне белорусской операции «Багратиону и продолжался до полного освобождения Беларуси. Было подорвано свыше 60 тыс. рельсов. В «рельсовой войне» была использована новая тактика: на разгром железнодорожных путей выходили не отдельные диверсионные группы, а все отряды и бригады. В результате германские поставки для фронта сократились почти наполовину. Важно подчеркнуть, что в «рельсовой войне» активное участие принимало и мирное аселение.

Часто партизаны организовывали диверсии на шоссейных и грунтовых дорогах. Неожиданные налеты на отдельные транспортные средства или небольшие подразделения противника, подрыв, разрушение и сожжение мостов и линий связи, завалы на дорогах, разбрасывание колючек с це­лью повреждения шин автомобилей были массо­вым и типичным явлением борьбы партизан.

Разгром вражеских гарнизонов. Народные мстители целенаправленно нападали на враже­ские гарнизоны и опорные пункты врага. В 1941 г. они разгромили гарнизоны в Слупке, Красной Слободе, Любани, Богушевске, Сура-же, Холопеничах. Увеличение партизанских сил позволяло им не только осуществлять опера­ции по освобождению районных центров, на и удерживать их и окрестные населенные пунк­ты под своим контролем. Первым районным центром Беларуси, освобожденным 17 января 1942 г. партизанами, были Копаткевичи.

В бою с карателями 28 марта 1942 г. около деревень Платы и Курино Витебского района отличился молодой пулеметчик, комсомолец партизанского отряда Д. Ф. Райлева М. Ф. Силь-ницкий. После многочасового боя он прикры­вал отход отряда и огнем из пулемета уничто­жил десятки гитлеровцев. Окруженный врагами, он погиб в неравной рукопашной схватке. Шесть партизанских отрядов Беларуси носили его имя.

С конца 1941 по март 1942 г. партизаны и подпольщики Кличевского и смежных райо­нов разгромили свыше 80 гарнизонов и поли­цейских участков. После упорного 12-часово­го боя 20 марта 1942 г. и освобождения Кличе-ва сформировалась большая партизанская зона.

В конце 1943 г. белорусские партизаны кон­тролировали 108 тыс. км 2 , или 58,4% оккупи­рованной территории республики, в том числе 37,8 тыс. км 2 было очищено от оккупантов полностью. Всего в Беларуси существовало более 20 крупных партизанских зон.

В партизанских зонах проживало много людей: в Полоцко-Лепельской - более 73 тыс., в Кличев-ской - более 70 тыс., в Ивенецко-Налибокской - око­ло 60 тыс. человек.

В партизанских зонах действовали областные и районные комитеты партии и комсомола, рай­исполкомы, которые налаживали хозяйственную жизнь и организовывали группы самообороны. В некоторых деревнях функции органов совет­ской власти выполняли назначенные партизан­ским командованием уполномоченные и комен­данты. На них возлагались задачи обеспечения охраны населения, поддержания необходимого порядка и доброжелательных отношений между партизанами и местными жителями. В населен­ных пунктах возобновили работу сельсоветы, школы, налаживалась работа небольших пред­приятий и мастерских, были построены 41 аэродром и 83 площадки для доставки оружия, бое­припасов, медикаментов, отправки раненых и больных в советский тыл. Партизанские зоны я влялись организацион но-пропагандистским и центрами. Здесь выпускалось около 170 под­польных газет, работало 168 радиостанций, про­водились лекции и концерты партизанской са­модеятельности, демонстрировались кинофиль­мы, торжественно отмечались праздники.

Борьба партизан против фашистских карате­лей. Германские власти направили свои усилия на борьбу с сопротивлением белорусского на­рода и с очагами советской власти, образовав­шимися на оккупированной территории. Огнем и мечом, виселицами и тюрьмами, насилием и жестокой эксплуатацией мирного населения оккупанты стремились покорить народ. Уже с осени 1941г. они стали систематически на­правлять карательные экспедиции, используя охранные части и полицейские формирования, а также регулярные войска вермахта. За годы оккупации в Беларуси фашисты провели свы­ше 140 карательных акций, во время которых уничтожили 5295 населенных пунктов, из них 628 сожгли вместе со всеми жителями.

О масштабах и упорстве борьбы с захватчика­ми можно судить по следующему примеру. С це­лью ликвидации Полоцко-Лепельской партизан­ской зоны оккупанты провели 5 карательных акций. Самая крупная из них была осуществлена в апре­ле - мае 1944 г. Шестидесятитысячкой группиров­ке врага противостояли 17 тыс. партизан. Крово­пролитные бои продолжались 25 дней. Ценой боль­ших жертв врагу удалось захватить партизанскую зону

Партизаны убили и ранили свыше 20 тыс. захватчиков, подбили и сожгли 59 танков, 116 автомашин, 7 бронемашин, 22 орудия, 2 са­молета. С большими потерями они прорвали окружение и вывели из блокады более 15 тыс. мирных жителей.

Партизанские рейды. Тактика борьбы с вра­гом постоянно совершенствовалась. В целях расширения партизанского движения, дезорга­низации деятельности оккупационных властей, сбора разведывательной информации проводи­лись рейды партизанских формирований по тылам противника. Одним из первых был осу­ществлен кольцевой санный рейд в марте 1942 г. В нем участвовали свыше 400 партизан Мин­ской, Пинской и Полесской областей.

За три недели - столько продолжался боевой поход- патриоты разгромили многочисленные опорные пункты врага, провели большую агита­ционно-пропагандистскую работу среди населе­ния Октябрьского, Любанского, Ленинского, Старобинекого, Ганцевичского, Краснослобод-ского, Житковичского районов, что ускорило создание здесь большой партизанской зоны.

Рейды стали действенной и распространен­ной формой борьбы с оккупантами. Они тре­бовали хорошей военно-технической подготов­ки людей, необходимого вооружения, достоверной разведывательной информации, запасов продуктов питания и фуража. Самым значитель­ным был рейд осенью 1943 г. на запад Беларуси, в котором участвовали 12 партизанских бригад и 14 отрядов численностью 7 тыс. человек.

Начальник Белорусского штаба партизан­ского движения П. 3. Калинин, оценивая роль таких рейдов, отмечал: «Многие рейды парти­занских отрядов войдут в историю партизан­ского движения как образцы воинского мас­терства, стойкости и мужества партизан, осу­ществивших сотнекилометровые переходы в глубоком вражеском тылу».

По территории Беларуси боевые рейды осуществ­ляли партизанские формирования России, Украины, Молдовы, Литвы и Латвии. Партизаны во главе с дваж­ды Героем Советского Союза (1942, 1944) генерал-майором С. А. Ковпаком прошли с боями более 10 тыс. км по 18 областям России, Украины, Беларуси (Гомель­ская, Полесская и Пинская области), разгромили 39 гарнизонов, подорвали 62 эшелона, нанесли дру­гие потери технике и живой силе противника.

Партизанская разведка. Исход боевых опе­раций во многом зависел от наличия у коман­дования необходимых сведений о противнике. Основным источником информации была раз­ведка, которая велась патриотами на протяжении всего периода борьбы для нужд как партизан, так и Красной Армии. Она представляла собой целый комплекс способов сбора, обработки и передачи информации о войсках противника, его политических и экономических целях, положении на захваченной территории. В каж­дом отряде имелась разведывательная группа, поддерживавшая тесную связь с подпольщиками, которые действовали во вражеских гарнизонах и ок­купационных органах. Разведывательную деятельность вели даже семья­ми. Шесть сестер Ховренковых из деревни Ганцевичи Шкловского райо­на передавали информацию в бригаду «Чекист». Белорусские партизаны сумели создать чрезвычайно широкую разведывательную сеть. Свыше 18 тыс. агентов и связных, рискуя жизнью, сообщали партизанам о наме­рениях врага. Значительная часть информации передавалась командованию. Пропаганда и агитация среди партизан и населения. Одним из важней­ших направлений деятельности патриотов являлись организация и прове­дение на оккупированной территории агитационно-пропагандисте кой работы. Именно от нее в значительной степе­ни зависел размах антигерманского со­противления. Использовались разные формы агитационно -пропаганд истс кой деятельности среди населения: беседы, собрания, митинги, выпуск и распространение подпольных газет, листовок, призывов. В партизанских формиро­ваниях имелись группы распространителей не­легальной литературы, агитаторов и пропаган­дистов. Несмотря на сложность работы в тылу захватчиков, размах агитационно-пропагандист­ской деятельности был внушительным.

В Витебской области действовали 22 агитколлекти­ва и свыше 800 агитаторов. Только в период с июня по ноябрь 1942 г, они распространили около 6 млн экзем­пляров листовок и газет. В Копыльском районе Минской области ежемесячно проводилось около 300 агитаци­онных собраний. Агитколлективы Могилевской облас­ти с августа по октябрь 1943 г. сделали 5750 докладов. В Кореличском районе Барановичской области в пер­вой половине 1944 г. состоялось 627 собраний и бесед на которых присутствовало свыше 22 тыс. жителей.

В ряде партизанских зон устраивались ки­нопросмотры. Во всех отрядах выпускались боевые листки и стенные газеты. Подсчитать общее количество проведенных агитационно-пропагандистских мероприятий, направленных на срыв политики оккупантов, сложно. Партизаны ежедневно целенаправленно готовили на­селение к борьбе с захватчиками.

Взаимодействие партизан, подпольщиков и мирного населения. Успех борьбы против ок­купантов во многом зависел от сотрудничества партизан и населения. Деятельность партизан поддерживалась большинством жителей. Десят­ки тысяч людей жили под их защитой. Созда­вались семейные лагеря, где находили приют женщины и дети. Много семейных лагерей было организовано в лесных массивах Мин­ской, Полесской, Барановичской и Брестской областей. Более 40 тыс. женщин и детей бело­русские партизаны направили в советский тыл.

Народные мстители помогали крестьянам сеять и убирать урожай. Партизанские медицинские работ­ники лечили больных, боролись с эпидемиями. Б парти­занских зонах налаживалось хозяйство. Так, в Россон-ской партизанской зоне к весне 1943 г. были отре­монтированы и работали 7 водяных и паровых мельниц, 12 кожевенных заводов, 13 сапожных и портняжных мастерских. Для нужд партизан в зоне шили обувь, маскировочные халаты, делали седла, лыжи, сани, повозки.

Население активно помогало партизанам продуктами питания, одеждой, сбором и ремон­том оружия. Многие жители участвовали в бо­евых и диверсионных операциях.

В Давид-Городокском районе Пинской области партизанские резервисты уничтожили 40 км телефон-но-телеграфной связи, сожгли 2 моста. Между дерев­нями Антополь и Бульки Брестской области около 500 жителей вместе с партизанами и подпольщика­ми перекопали 1 2-метровыми рвами дорогу на про­тяжении 4 км. Патриоты Могилева с весны 1942 по март 1 943 г. передали партизанам миномет, 50 пу­леметов, 40 автоматов, 300 пистолетов, 2000 гранат, 200 кг тола, более 100 тыс. патронов.

В западных районах Украины и Беларуси борь­бу против фашистов развернули польское под­полье и Армия Крайова (АК). Они преследовали цель освобождения Польши и восстановления ее в границах до сентября 1939 г. Деятельность польского подполья и Армии Крайовой носила неоднозначный характер. Поляки вели борьбу с германскими агрессорами, иногда во взаимодей­ствии с белорусскими партизанами. В то же вре­мя отмечались случаи вооруженных конфликтов с партизанами. В апреле 1943 г. СССР приоста­новил дипломатические отношения с польским эмигрантским правительством, что усилило на­пряжение между советскими партизанами и ЛК.

В июне 1943 г. ЦК КП(б)Б направил под­польным партийным центрам закрытое пись­мо. В нем предлагалось разоружать формиро­вания АК. Одновременно рекомендовалось создавать советские партизанские отряды и группы с участием поляков.

В западных регионах Украины, а также в юго-западных районах Беларуси действовали формирования Украинской повстанческой ар­мии (УПА) и Организации украинских нацио­налистов (ОУН), которые стремились закрепить свою власть на Украине.

Борьба подпольщиков. Борьба подпол ы ни кон постоянно усиливалась, усложнялись ее формы и методы. Патриоты совершали террористические акты против руководителей оккупационных вла­стей и их приспешников, провокаторов, тайных агентов СД. Даже в укрепленных гарнизонах захватчики не были в безопасности. В ночь на 22 сентября 1943 г. участницы Минского патрио­тического подполья Е. Г Мазаник, М. Б. Осипова и Н. В. Троян осуществили операцию но уничто­жению генерального комиссара Беларуси В. Ку-бэ. Они были удостоены звания Героя Совет­ского Союза. Минские подпольщики, пред­ставители советских спецгрупп уничтожили бургомистра Минска В. Л. Ивановского, редакто­ра коллаборационистской «Беларускай газэты» В. Козловского, руководителя Белорусской на­ционал-социалистической партии Ф. Акинчина и др.

Операции партизан по уничтожению транс­портных узлов дополнялись диверсиями под­польщиков. Под руководством К. С. Заслоно-ва участники Оршанского патриотического подполья только с ноября 1941 по февраль 1942 г вывели из строя более 170 паровозов. Одну из самых крупных диверсий совершил подполь­щик Ф. А. Крылович на узловой железнодорож­ной станции Осиповичи в ночь на 30 июня 1943 г. В результате сгорели 4 эшелона, в том числе эшелон с новыми танками «Тигр», на­правлявшийся в район Курска. Были уничто­жены 30 танков (такое количество германская промышленность выпускала за месяц). Об этой диверсии стало известно даже Гитлеру.

Широкий размах подпольная борьба приоб­рела на железнодорожных узлах в Осиповичах, Бобруйске, Барановичах, Борисове, Бресте, Ви­тебске, Гомеле, Жлобине, Калинковичах, Криче-ве, Могилеве, Мозыре, Минске, Орше, Полоц­ке, Речице и др. На территории Беларуси факти­чески не было ни одной значительной станции, где бы патриоты не устраивали диверсий.

Действенной формой борьбы являлись ди­версии на военных складах, в хранилищах топлива противника. Подпольщики выводили из строя оборудование промышленных предприя­тий, уничтожали и портили готовую продук­цию. Важное место в деятельности подпольщи­ков занимала организация агитационно-пропа­гандистской работы среди населения, ведение разведки. С приближением войск Красной Ар­мии патриоты прятали ценное оборудование, предотвращали разрушение промышленных предприятий и помещений, обезвреживали авиа­ционные бомбы, фугасы и мины.

Ни на день не останавливалось сопротивле­ние в городах и селах Беларуси. Донесения не­мецко-фашистских служб безопасности из ок­купированной Беларуси напоминали фронтовые сводки. Саботаж экономических и политиче­ских мероприятий оккупантов, террористиче­ские акты, многочисленные диверсии на желез­ных, шоссейных дорогах и промышленных предприятиях, разгром гарнизонов и опорных пунктов наносили захватчикам огромные поте­ри. За период оккупации патриоты Минска со­вершили свыше 1500 диверсий, уничтожили не­сколько тысяч германских солдат, офицеров и тех, кто сотрудничал с оккупационной вяастьто. Из города и его окрестностей подпольщики пе­реправили к партизанам свыше 10 тыс. семей.

Навечно вписаны в историю фамилии минских под­польщиков В. С. Омельянюка, Л. Е. Одинцова, 3. 3. Гало, Н. Е. Герасименко, Н. П. Дрозда, В. С. Жудро, И. К. Ка-бушкина, И. К. Ковалева, И. П. Казинца, Д. А. Коротке-вича, Н. К. Корженевского, Н. А. Кедышко, Е. В. Клумо-ва, А. М. Левкова, И. И. Матусевича, Г. М. Семенова, К. И. Хмепевского, В. Д. Шагько и др.

В июле 1941 г. под руководством К. С. Око-ловича, А. Е. Белохвостикова, Л. Д. Березкиной, Н. Я. Нагибова, В. 3. Хоружей активизировали дея­тельность витебские подпольщики. В городе и его окрестностях действовали 66 подпольных групп, насчитывавших около 1500 человек. Свыше 550 патриотов, объединенных в 56 организаций, вели борьбу в Гомеле и прилегающих населенных пунктах. Активностью отличалась могилевская подпольная организация «Комитет содействия Красной Армии», возглавляемая К. Ю. Мэттэ.

Широкую известность получили подвиги обольских подпольщиков. Комсомольская организация «Юные мстители» в поселке Оболь Сиротинского района Витебской обла­сти была создана весной 1942 г. Возглавляла ее бывшая работница витебской фабрики «Знамя индустриализации» комсомолка Ефросинья Зень-кова. В составе «Юных мстителей» было около 40 человек. Молодые подпольщики осуществили 21 диверсию. Вражеские разведслужбы выявили патриотов. Были арестованы и замучены до смер­ти Н. А. Азолина, Н. Ф. Алексеев, Н. М. Давы­дова, Е. Е. Езовитов, мать Ефросиньи Зенько-вой Марфа Александровна, 3. М. Портнова, Ф. Ф. Слышанков и др. После войны Ефросинье Зеньковой и Зинаиде Портновой посмертно при­своено звание Героя Советского Союза.

Борьба патриотов велась в условиях жестокого оккупационного ре­жима. Смертная казнь ждала всех, кто лишь подозревался в сопротивле­нии врагу. Особенно рисковали те, кто по заданию партии работал в раз­ных оккупационных структурах власти. Так, бургомистром Мозыря был отважный патриот В. И. Крицкий, заместителем бургомистра по Мозыр-скому району - М. Ю. Моисеев, переводчицей в Мозырском гебитско-миссариате - А. Г. Попретинская. Но конспирация, к сожалению, не все­гда спасала патриотов от провалов и предотвращала человеческие жертвы.

Осенью 1941 г. агенты СД напали на след многих подпольных орга­низаций. 26 октября 1941 г. были повешены 12 минских патриотов. В марте - мае 1942 г. фашисты арестовали еще 404 минских подполь­щика, из которых 279 уничтожили, в том числе секретаря подпольного комитета И. П. Казинца. Новый удар по Минскому патриотическому подполью был нанесен в сентябре - октябре 1942 г. В застенках гестапо очутились сотни подпольщиков.

В августе 1942 г. агенты СД напали на след патриотов Бреста. Были аре­стованы около 100 человек. В декабре 1942 г. такая же участь постигла мно­гих патриотов Могилева, Витебска. Большинство арестованных погибли в концлагерях, на виселицах и в душегубках или были расстреляны, в том числе секретарь Минского подпольного горкома КП(б)Б И. К. Ковалев.

С целью выявления патриотов германские спецслужбы использовали самые разные приемы и провокации. В частности, фашистские прово­каторы объявляли о составлении списков желающих внести средства в фонд Красной Армии. В феврале 1943 г. германские агенты организо­вали составление такого списка среди рабочих Гомельского паровозо-вагоноремонтного завода. 200 человек, выразивших желание помочь средствами Красной Армии, фашисты вывезли в лес и расстреляли.

Жандармерия и полиция постоянно проводили облавы, массовые обыски с целью выявления подпольщиков. С 17 по 22 апреля 1943 г. та­кой тотальный обыск прошел в Минске. Через фильтрационные пунк­ты было пропущено 52 500 человек. Многих из них арестовали и заму­чили, более тысячи - направили на принудительные работы в Германию.

Сопротивление в концентрационных лагерях и гетто. Сотни тысяч лю­дей находились в ужасных условиях в концентрационных лагерях и гет­то. Но даже там не была сломлена воля людей к борьбе. Действовали патриотические группы, распространялись листовки, велась пропаган­дистская работа, собиралось оружие, устанавливались связи с партиза­нами и подпольщиками, оказывалась помощь физически слабым узникам. При содействии подпольщиков тысячи военнопленных сбежали из лагерей. В сентябре 1943 г., заранее прорыв тоннель, на свободу вырва­лись 120 узников новогрудского гетто. Побеги были совершены из гет­то Минска, Миор, Воложина, Несвижа, Мира, Колдычева, Кобрина, Шарковщины, из многочисленных концентрационных лагерей. Многие жители Беларуси, рискуя жизнью, спасали узников гетто, более 500 из них получили звание «Праведник народов мира».

Одним из самых страшных видов боя является нападение исподтишка, когда соперник не ожидает атаки. К сожалению, этот нечестный прием применяется все чаще и чаще в обычной мирной жизни, называется он "диверсия". Что это означает, могут спросить многие? Данный термин имеет несколько определений, однако официальная трактовка довольно проста и понятна.

Определение термина диверсия

Слово "диверсия" латинского происхождения, на русский язык его принято трактовать как отличие или отклонение. Согласно официальным источникам, диверсия представляет собой преступление различного типа, указанное в 281 Такое преступное деяние производится с целью подрыва экономического состояния страны и снижения ее военного потенциала. Само понятие является довольно емким и включает в себя несколько разновидностей.

Какие бывают подрывные действия?

Итак, принято выделять следующие виды диверсий:

• на производстве (имеются в виду заводы, комбинаты, целые комплексы);
• с постройками хозяйственного назначения (наиболее яркий пример - мост, дамба, тоннель и прочее);
• транспортные пути сообщения (к ним относятся железнодорожные пути, дороги, трубопроводы, метро и прочее) и средства сообщения (транспорт всех типов, начиная от автомобилей заканчивая пароходами и самолетами);
• объекты, призванные обеспечивать жизнедеятельность людей (склады, котельные).

Способы их проведения

Провести классификацию можно и по способу осуществления диверсий, так, можно выделить следующие виды:

• поджог;
• разрушение (в том числе и путем взрыва);
• затопление;
• организация аварий;
• саботаж;
• другие методы, направленные на обрушение экономики и военной безопасности страны.

Характерные черты диверсии. Ее отличие от других преступлений

Существует ряд характерных особенностей такого преступления как диверсия. Что это за нюансы и в чем же заключается их основной смысл? В первую очередь, диверсия всегда является предумышленной, человек, ее совершающий, отдает отчет в своих поступках и понимает, к чему они могут привести. Сам мотив такого преступного деяния может быть различным, но цель всегда одна - нарушить стабильность в экономике и военной безопасности государства. При можно обнаружить множество схожих черт диверсии и ряда других серьезных правонарушений. Так, определенные похожие черты имеет уничтожение чужого имущества и терроризм. Отличие терроризма от диверсии заключается, в основном, именно в цели. Так, направлен на создание угрозы жизни и деятельности мирного населения.

Чернобыль - случайность, халатность или диверсия?

Диверсии в нашей стране происходят довольно часто. Не всегда удается их предотвратить, а иногда и раскрыть. В последнее время в свободной прессе можно встретить версию о том, что страшная авария 1986 года в городе Чернобыль - диверсия. На самом деле, существует даже несколько версий, однако ни одна из них не собрала достаточного количества доказательств и не была подтверждена официальными органами. Так, предполагают, что авария могла стать следствием действий иностранного агента-шпиона или же произойти по вине предателя-преступника. Сторонники этих версий оперируют тем, что на атомном реакторе всегда проводятся режимные проверки, а все механизмы работают отлаженно и качественно. Помимо этого вспоминается и информация о том, что американский спутник-шпион незадолго до катастрофы делал фотографии одного из реакторов. Что ж, на первый взгляд, такие аргументы являются вполне обоснованными и правдоподобными, однако многие считают, что это не авария, и не диверсия. Что это тогда? Возможно, преступная халатность.

Многие видные специалисты своего дела с самого начала, в первые дни после аварии, заявляли, что реакторы были сконструированы неподобающим образом, обладали слабой степенью защиты, а их сотрудники не имели представлений о правильной работе и о возможных действиях при аварийных режимах. Если основываться на такой информации, то является скорее закономерностью, которая должна была случиться рано или поздно, а вовсе не диверсией. Страшнейшая катастрофа, лишившая людей жизни, крова, здоровья, привычного бытового уклада, испортившая экологию не только в СССР, но и по всей Европе, могла произойти по причине отсутствия четких регламентов и стандартов.

Диверсии в России - вещь не редкая, происходили они в Советском Союзе, однако не вся информация доходила до простых обывателей, многие факты утаивались или намеренно искажались. К крупнейшим преступлениям той эпохи можно отнести взрыв на газопроводе В результате преступных действий было уничтожено не только государственное имущество, самым страшным является факт гибели 645 мирных человек. Всего, по данным американской прессы, с 1982 по 1989 год на территории Советского Союза было совершено 4 крупнейшие диверсии, в результате которых гибли люди. Правительство СССР, а позже Российской Федерации, не признавали и не подвергали широкой огласке данные сведения.

Простому человеку мало понимать значение термина диверсия. Что это, нам уже известно, а вот что делать, чтобы не пострадать в неравной борьбе между преступниками и государством? К сожалению, на этот вопрос ответа нет. Остается надеяться на оперативную работу правоохранительных органов и совершенство в области поимки и наказания преступников.